— Липкие пальцы человских банкиров сомкнулись на горле нашей свобофолюбивой семьи и уфушают ея ими кризисом, — высокопарно, но несколько путано продолжил одноглазый. — Концы грозят профавать виски только по префоплате…
— И шасы тоже суки, — добавил Иголка, который понял, что политически верно винить во всех свалившихся на семью бедах липкопальцых чужаков.
— Шасы тоже суки, но не такие, — благосклонно кивнул Кувалда. — Наф шасами Темный Фвор стоит, типа, как я наф вами. Навы знают, что им в Тайном Горофе еще жить фа жить, а потому если шасы начнут свопами наглеть, или, там, сабпраймами какими, навы их прифавят, как асуров, и буфут потом фруг у фруга спрашивать: вы шасов не вифели? А кто это? Вот так… — Великий фюрер отыскал на столе кусок газеты и принялся проверять остроту клинка с его помощью. — А человские банкиры политиками вертят, как эти… в цирке которые…
— Жонглеры? — подсказал Контейнер.
— Фурак ты, боец, а потому буфешь вешаться, — строго ответил Кувалда. — Фрессировщики, мля, это же всем ясно. Вертят, как фрессировщики.
Иголка верноподданно выкатил глаза, всем своим видом демонстрируя, что полностью разделяет недоумение великого фюрера: ну, где, скажите на милость, видано, чтобы жонглеры чем-нибудь вертели? Ясень пень, речь идет о дрессировщиках. Дурак Контейнер, редкостный дурак!
Однако на душе бойца скребли кошки.
Колоссальную добычу, которую Иголке, Контейнеру и Копыто подфартило извлечь из таинственного подземелья, дикари поделили поровну, на четыре части. Копыто сказал, что оставлять великого фюрера без доли тупо, небезопасно и пахнет виселицей. Сообразительный Контейнер согласился с уйбуем сразу, а вот скандальный Иголка попытался оспорить предложение, за что был бит до принятия согласия и едва не лишен доли. В конце концов, все образовалось. Бойцы спрятались на заброшенном складе и почти сутки увлеченно делили богатство, после чего продали оставшийся от разделки добра крупный изумруд человскому барыге и закатили трехдневную пирушку в «Дворянском гнезде», плавно завершившуюся дебошем в «Средстве от перхоти». Вот тогда-то слух о внезапно разбогатевших Шибзичах докатился наконец и до великого фюрера — каждый из бойцов успел «по секрету» поведать о свалившемся счастье как минимум десятку соплеменников, и Кувалда затребовал везунчиков к себе. Однако посланный Трактор обнаружил в «Средстве от перхоти» лишь Иголку и Контейнера.
— Мы буфем противостоять кризису всеми фоступными срефствами, — твердо заключил великий фюрер. И в подтверждение своих слов воткнул кинжал в столешницу. — Понятно?
Связанные бойцы дружно сглотнули и дружно кивнули.
— Вот и хорошо. — Кувалда извлек кинжал из стола и повторил процедуру. — Тогфа поговорим о срефствах. Гфе они?
— Попрятаны, — вздохнув, признался Контейнер.
— Мы ведь не дураки такое богатство в Форт тащить, — поддакнул Иголка.
— Фа уж, не фураки… — протянул Кувалда. — Гфе попрятаны?
— Трактора пошлешь? — поинтересовался Иголка.
— Сам поефу, — качнул головой одноглазый. — Такие фела контролировать нафо, и контролировать сурово.
— Это правильно, — торопливо согласился Иголка. — Поедем вместе, и мы честно покажем, где сокровища попрятаны. Правда?
И ткнул Контейнера локтем.
Тот не очень хорошо понял замысел Иголки, но на всякий случай кивнул. Кувалда улыбнулся и согласился:
— Поефем…
Иголка расцвел. Он уже представлял, как вцепляется великофюрерскому превосходительству в глотку, желательно сзади, после чего хватает спасенное богатство и бежит с ним подальше от Тайного Города… К примеру, в Крыжополь.
— Только я три фесятка бойцов с собой возьму, — добавил Кувалда.
— Зачем? — растерялся Иголка. — Они ведь тебя…
— Офну фесятку Фуричей, офну фесятку Гниличей и офну фесятку Шибзичей, — невозмутимо перечислил великий фюрер. — Межфу собой они точно не фоговорятся, и мы спокойно привезем наше богатство в Форт. Смекаешь?
Со стратегией у одноглазого вождя все было в порядке.
Иголка тоскливо вздохнул. Контейнер, который понял только то, что ничего не получилось, засопел.
Кувалда же нацарапал на столе еще одно неприличное слово, парное к первому, несколько секунд медитировал над получившимся сочетанием, а затем, словно вспомнив нечто крайне важное, громко поинтересовался:
— Кстати, а гфе Копыто?
— В натуре, Трактор наш дурак такой, что даже Спящему небось тошно, что он его выдумал, — продолжил Копыто, утирая губы после свежепринятого стакана виски. — Трактор, едва услышал, что меня доставить надо, дык сразу решил, что я уже товой — вешанный болтаюсь. Помчался в «Средство» радостный, как депутат, и давай тама топать. Ну, я и проснулся. Не сразу, но потом проснулся. Слышу, они в потемках шарят, и один другого спрашивает: ты Копыто узнаешь? А тот отвечает: конечно, мля, узнаю, он же великий герой, всей семье известный…
— Так прямо и ответил? — недоверчиво прищурился слушатель.
Уйбуй немедленно набычился:
— Я что, врать стану?
— Нет, я так не сказал.
— Тогда молчи ваще в натуре, а то рассказывать перестану. — Копыто плеснул себе еще виски и веско подтвердил: — Так и сказал.
В действительности посланные Кувалдой бойцы назвали искомого уйбуя не «великим героем», а обидным и неприличным словом, даже несколькими словами, однако цитировать их случайному собутыльнику беглый Копыто не собирался. Как и все великие воины, он хорошо знал, что такое гордость.
— Короче, повезло мне, в натуре, что я у дверей у самых лежал, — вернулся к повествованию уйбуй. — Ну, не совсем у дверей, а еще сбоку, потому что мы вчера… — Он осторожно потрогал ссадину на левой скуле. — Мы вчера с корешем одним шутили сильно, и я тама остался потом. Эти дураки туда пошли, к бару, потому что у нас, когда деньги есть, все к бару рвутся, чтобы ничего не пропустить, а тама только Иголка с Контейнером валялись. А я тихонько за дверь прополз и того… — Копыто повертел в руке стакан с виски и неожиданно грустно закончил: — Эта… уехал, короче.
Залпом выпил и поправил съехавшую на затылок бандану.
Собеседники, притулившиеся за самым дальним столиком «Трех Педалей», были, мягко говоря, не похожи друг на друга.
Уйбуй Копыто из клана Шибзичей до вчерашнего дня считался правой рукой великого фюрера Красных Шапок, самым его доверенным помощником и главным вешателем. Сегодняшнее утро славный уйбуй встретил в роли диссидента и беглого каторжника, однако на его внешности перемена пока не отразилась. Невысокий, жилистый, похожий на агрессивного шимпанзе, Копыто был одет в черный кожаный жилет, кожаные штаны и грубые башмаки. Руки, шею и грудь дикаря покрывали многочисленные разноцветные татуировки, отчего казалось, что под жилет уйбуй напялил футболку с длинными рукавами. На лысой голове — традиционная красная бандана, а вот оружейный пояс с ятаганом и пистолетом пришлось оставить на входе: концы не пускали в заведения вооруженных посетителей.
