Аллочка неслась по ночному городу, заставляя себя не думать о последствиях опоздания, но в сердце уже закралось противное предчувствие неминуемой беды. Она долго плутала по маленьким улочкам незнакомого района с одинаковыми домами, фонари тускло освещали дорогу, из машины было невозможно разглядеть номера домов. Наконец, устав от нарезания кругов, она бросила машину и побрела по тротуару, время от времени подходя к домам, чтобы рассмотреть их номера.
Дом, который она искала, оказался третьим по счету. Аллочка зашла в опрятный подъезд, поднялась на лифте на пятый этаж, подошла к нужной двери и позвонила. Она молила о том, чтобы за дверью послышались шаги и женщина, старая или не очень, открыла ей дверь. Она бы рассыпалась в извинениях и позволила себя обругать, но еще один тяжкий груз свалился бы с ее плеч. Но за дверью было тихо. Девушка присмотрелась и увидела, что дверь не заперта. С гулко стучащим сердцем она толкнула ее и вошла.
В квартире было темно и тихо. Она наугад пошла вперед, нащупывая выключатель. Когда она, наконец, его обнаружила и включила свет, ее взору предстала самая худшая из картин, которые она себе рисовала по дороге сюда. Женщина среднего возраста с длинными вьющимися волосами лежала на полу посередине большой комнаты. Что-то было в ее позе и в выражении застывших, как будто стеклянных, глаз такое, что Аллочка, никогда раньше не видевшая покойников, поняла — случилось непоправимое. Она вытащила из сумочки уже никому не нужное лекарство. Та часть ее воспаленного сознания, которая еще могла думать, мучительно размышляла, оставить ли лекарство здесь и позвонить в полицию, либо срочно покинуть страшную квартиру, пока ее здесь не застали, и спрятаться где-нибудь далеко-далеко.
«Я должна во всем сознаться, это моя вина, — прошептала она, наконец, — я убила человека. Я — убийца». Сзади, из-за раскрытой двери квартиры, раздался шум вызываемого лифта. Она вздрогнула, бросила лекарство обратно в сумочку, выключила свет и вышла из квартиры, оставив дверь в том же состоянии, в котором она ее обнаружила, когда пришла.
Аллочка спустилась на улицу. Она огляделась и поняла, что не помнит, в какой стороне оставила машину. Сигнализация не работала, а расхаживать по темным незнакомым дворам и улицам у нее уже не было сил. Она вышла на дорогу и остановилась на тротуаре. Было уже около полуночи, улица казалась пустынной. Страшно хотелось курить. Мысленно наплевав на одолженное дорогое платье, она села прямо на край дороги, на бордюрный камень в единственном свободном от припаркованных машин месте. Потом непослушными холодными руками достала из стоявшей рядом сумочки сигареты с зажигалкой и закурила.
События последних двенадцати часов давили на нее такой тяжестью, что она и физически сгорбилась, не в силах сидеть прямо. Она чувствовала страшное опустошение, слезы лились из глаз, тушь расползлась на пол-лица, но девушке было не до этого. Она продолжала курить, глубоко затягиваясь и глядя прямо перед собой. Она вспоминала, как радостно начался день, и ей казалось, что это было давным-давно, в другой жизни. А теперь она, чувствуя себя одинокой преступницей, сидела в ночи на дороге и прощалась с жизнью. Аллочка знала, что завтра, а может быть, гораздо быстрее, когда патрон обнаружит тело своей родственницы, он заявит в полицию, и ее найдут в считаные минуты. Она не собиралась прятаться, да и не смогла бы, потому что переживания последних нескольких часов полностью лишили ее сил.
Аллочка подняла глаза к небу. Яркие звезды приветливо светили ей, сочувственно подмигивая. Она подумала, что сейчас, первый раз в жизни, ей уже ничего не страшно, потому что страха большего, чем тот, который она испытала за сегодняшний день, она испытывать уже не сможет.
Свет ярких фар ослепил ее. На пустынной улице показалась одинокая машина, в тусклом освещении уличных фонарей она казалась угольно-черной. Машина медленно подъехала к тому месту, где сидела Аллочка, и остановилась. Несколько раз мигнули фары. Девушка не пошевелилась. Невидимый водитель негромко посигналил, но Аллочка продолжала сидеть на тротуаре, вытянув вперед длинные ноги в изящных туфельках. Наконец дверь машины открылась, и из нее вышел одетый в черное мужчина. Он неодобрительно глянул в сторону девушки и негромко сказал: «Ноги убери отсюда, буду парковаться — раздавлю».
Аллочка несколько секунд оценивающе разглядывала незнакомца, словно проверяя, годится ли этот тип для того, чтобы стать заключительным аккордом в череде ее сегодняшних бед. Потом с презрением в голосе тихо ответила: «Отвали». Она отвернулась и сделала еще одну глубокую затяжку. «Может быть, последнюю», — мелькнуло в ее голове. Ей было уже безразлично, что о ней могут подумать и вообще, что с ней может произойти.
* * *
Братья Унар и Имар Турчи ничем не отличались от других представителей семьи Шась. Их отец всю свою жизнь проработал в Торговой Гильдии, но особенных высот и, соответственно, заработков не достиг. Отчасти по этой причине братья никогда не связывали свою карьеру с Гильдией. Они открыли маленькое дело и сделали ставку на работу с человскими компаниями. Первые годы, пока бизнес шел не очень хорошо, братьям порой приходилось проворачивать и сомнительные сделки в паре с Урбеком Кумаром, однако впоследствии Унар и Имар полностью отказались от прямого сотрудничества с «Кумар Карго Экспресс».
Спустя несколько лет бизнес братьев Турчи пошел в гору, они сменили офис, переехав в двухэтажный особняк недалеко от центра города, и полностью сосредоточились на делах своей фирмы, лишь время от времени оказывая посреднические услуги Урбеку.
Заработав первые большие деньги, братья в появившееся свободное время с головой окунались каждый в свое собственное хобби, обнаружив в этом полную несхожесть. Старший, Унар, оказался заядлым нумизматом, младший же увлекся покером. Благодаря врожденному трезвому отношению к деньгам и способности выключать на время игры эмоции, предприимчивый шас слыл удачливым игроком. Кроме этого, Имар обнаружил в себе непреодолимую тягу к красивой жизни и с маниакальной педантичностью начал окружать себя предметами роскоши. Будучи в глубине души истинным художником, он считал, что все, что его окружает, должно говорить о его хорошем вкусе и благосостоянии. Последним, и самым удачным, приобретением Имара стала старинная ваза из редкого камня, которую он, используя любую возможность, показывал всем желающим.
С некоторых пор Имар стал уговаривать старшего брата нанять человскую секретаршу. Ему казалось, что роскошная девица будет еще одним символом их достатка и придаст офису законченный вид. Унар долго не соглашался, но Имар был настойчив. Он убедил брата, что заработная плата человской секретарши гораздо ниже, чем затраты на приобретение и обслуживание голема с такими же функциями. Для подтверждения собственной правоты Имар даже представил брату смету из мастерской Барраги. Глянув на итоговую сумму, Унар охнул и наконец-то согласился. Они дали объявление, и уже на следующий день на братьев посыпался ворох резюме. Имар тщательно отбирал кандидаток, делая упор на внешний вид, у него было четкое представление о том, как должна выглядеть секретарша владельца компании.
