Тем не менее те, кому удалось вырваться на поверхность, зрелище пропускать не стали. Усталые, опустошенные, они стояли и молча смотрели на гибель базы. На вырывающиеся из ворот клубы дыма и пыли, на оседающую породу.
И лишь после того, как перестала дрожать под ногами земля, а скала приобрела новые очертания, Катарина повернулась к Первому:
— Спасибо, Тори.
— Не за что, Лариса, — спокойно ответил японец, назвав девушку ее настоящим именем.
Вакагасира одного из кланов якудза, высший иерарх таинственной Школы Китано и хранитель Черной Книги, самый сильный человский маг в мире. Антагонисты, объединившиеся против общего врага.
— Я могу рассчитывать на вас в дальнейшем?
— Ярга ушел, — скупо заметил Тори.
Девушка промолчала, не собираясь подтверждать очевидное.
— Китано будет помогать до тех пор, пока Ярга жив.
* * *
— Мы прибыли примерно через полчаса после взрыва, — негромко произнес Сантьяга. — Мне позвонил Копыто…
— Ни за что не поверю, что они с Сиракузой ждали вас на развалинах, — хихикнул Схинки.
— Они улепетывали со всей возможной скоростью, — с улыбкой кивнул комиссар. — Даже позвонить не сразу сообразили.
— Я так и думал.
— Но дело свое они сделали.
Это замечание Схинки оставил без комментариев.
— Мы приехали, — ровно продолжил Сантьяга. — И увидели, что среди обломков копошатся местные, весьма удивленные челы…
— Катарина… точнее Лариса, навела морок, — сообщил Схинки. — Поэтому челы меня не заметили.
— Я знаю. — Нав небрежно пошевелил пальцами, давая понять, что эта подробность лишняя. — Мы тщательно осмотрели развалины, но ничего не нашли. Все самое интересное и ценное Ярга уничтожил.
— Вы имеете в виду лабораторию?
— Именно.
— Зато вы получили архив моего господина. Много Сиракуза с вас содрал?
— Достаточно. — Судя по тону, в этот раз традиционная навская бережливость дала сбой, и хитроумный Ваня получил столько, сколько попросил.
— Теперь у него есть имя в Тайном Городе.
— А у меня — сеть ваших помощников. Паутина, которую Ярга сплел на Земле.
— Первая паутина, — хмыкнул Схинки. — Мой господин не остановится.
— Я знаю. — Сантьяга внимательно посмотрел на собеседника. — Однако настолько сильного удара Ярга не ожидал, так?
— Так, — вынужденно согласился Схинки. — Не могу сказать, что наши планы расстроены, но на несколько месяцев назад вы нас отбросили.
— А скоро, я надеюсь, отбросим еще дальше, на несколько тысяч лет назад. Запрем Яргу в какую-нибудь надежную дыру.
— Уже пробовали, — напомнил Схинки.
Сантьяга помолчал, а после, признавая правоту собеседника, тихо произнес:
— В таком случае — убьем его.
— Своего первого князя?
Тишина.
— Не лгите себе, комиссар, вам не устоять. Ярга победил асуров, а уж от вас он даже пепла не оставит. Дайте только время.
— Не дадим.
— Это образно. — Схинки зло усмехнулся. — Да и как вы планируете воевать? Вы ведь не знаете, кому можете доверять. Вы не знаете, кто стоит рядом! О чем думают помощники, на которых вы привыкли полагаться! Вдруг кто-то из них побывал у моего господина?
— Так вот в чем дело… — прищурился нав.
— С этого момента, комиссар, вы не можете быть уверены даже в себе! — громко заявил Схинки. — Кто знает, возможно, вы услышали Слово Князя, отключились и получили новую личность? И то, во что вы верите, — лишь подсаженные моим господином воспоминания. Улыбайтесь, комиссар, пока есть возможность. Но я бы на вашем месте перегрыз себе вены.
— Вы не на моем месте.
— Поэтому я просто остановлю себе сердце. Прощайте!
Секунда — вздох, следующая секунда — вздоха нет. Голова безвольно упала на грудь, из руки выскользнул и покатился по полу стакан, оставляя за собой лужицу виски.
— Какая интересная техника…
Сантьяга посмотрел на обмякшего в кресле орангутана, покачал головой и громко позвал:
— Ортега!
Через несколько мгновений в кабинет вошел помощник.
— Да?
— Схинки нас покинул. — Сантьяга поднялся на ноги. — Тело необходимо исследовать с особой тщательностью.
— Я понял.
— Но сначала…
В этой комнате сознательно оставили большое зеркало, несмотря на то, что можно было обойтись видеокамерами и магическим слежением. Зеркало не позволяло узнику забыть, что за ним наблюдают, заставляло проявлять эмоции.
Сломанная мебель. Размазанная по полу еда. Надписи на стене: «Я ненавижу Темный Двор!», «Я ненавижу Сантьягу!». Надписи сделаны кровью. И еще одна фраза, на зеркале, выполненная так, чтобы читалась снаружи: «Ярга вернулся!»
Устроившая все это Лая тихо плакала, съежившись в дальнем углу. Изредка обращала заплаканные глаза к зеркалу и тоскливо бормотала:
— Я не помню, что со мной было… Я ничего не помню… Комиссар! Выпустите меня…
Голос, едва слышный голос, искренний. «Ласвегасы» давали девяностопроцентную вероятность того, что Лая говорит правду, однако освобождать пленницу комиссар не торопился.
— Я ничего не помню… Пусть сюда придет мой папа…
Одинокая, несчастная, сильно напуганная девушка.
— Комиссар!
Едва Сантьяга вошел в примыкающую к камере комнату, рядом с ним сразу же оказался Манан Турчи. Обычно подвижный, энергичный, сейчас он выглядел совершенно потерянным. И даже легкая полнота, всегда добавлявшая шасу жизнерадостности, казалась нездоровой, отечной. Его жена, хрупкая пожилая шаса, не нашла сил подняться со стула, лишь смотрела на нава такими же заплаканными, как у дочери, глазами.
В дом Турчи пришла беда.
— Комиссар, нам сказали, что Лая пыталась убить Тархана… Но это невозможно! — Голос Манана дрогнул. — Когда мы приехали, она нас не узнала. Кричала, что отец погиб на ее глазах, а мать умерла…
— Лая пережила шок, — негромко и очень мягко произнес Сантьяга.
— А теперь? Теперь все в порядке?
Голос из камеры:
— Комиссар, прошу, отпустите меня! Комиссар, я ничего не помню…
Тратасара застонала. У Манана скривились губы.
