Увы, пятидесятилетняя спивающаяся Татьяна никак не тянула на роль красавицы и спасительницы главного героя. И квартира оставляла желать лучшего — запущенная «двушка» в панельном доме, провонявшая рыбными консервами и почему-то ацетоном. Но выбирать не приходилось.
Вежливо отказавшись от «рюмашки с мороза» и завтрака в виде макарон с тушенкой, Женя решил, что может себе позволить пару часов сна. Заперев изнутри дверь своей новой комнаты и положив под голову рюкзак, он рухнул на кровать прямо в одежде и мгновенно отключился.
Проснулся по будильнику, Татьяны в квартире не было — не иначе, отправилась в магазин. Голова раскалывалась, отдых не то что не пошел на пользу, а как будто навредил. Преодолев брезгливость при виде давно не чищенной ванны, Женька залез под душ и таким образом немного пришел в себя. Он еще вчера решил, что, как только откроются магазины, поедет за ноутбуком. Вряд ли по «айпи» можно определить точное местонахождение персонального компьютера, если отправляешь сообщения через мобильные модемы. Ушло письмо, вынул сим-карту, порезал — в мусорное ведро. Достаем следующую. Общаться предстояло не так много, а «симки» стоили копейки. Конечно, проще зайти в интернет-кафе, но тогда сервер засекут мгновенно. Стало быть, надо ехать на радиорынок — в магазинах, кажется, требуют документы для оформления гарантийного талона. А еще неплохо бы переодеться. В шмотках с чужого плеча, на пару-тройку размеров больше необходимого, кто угодно будет выглядеть не комильфо.
Когда обозначаешь более или менее конкретный план действий, паника затихает. Наверное, такое возможно только в восемнадцать лет. Очень сложно выдержать первый удар, но если выдержал, то дальше запросто убедишь себя, что проходишь интересный квест. Женя неосознанно выбрал именно эту линию поведения. И первым делом он пошел в магазин одежды. А когда вышел на улицу, решил, что сегодня, в общем-то, не самый плохой день, потому что тут же наткнулся на разукрашенную веселенькими рисунками «Газель», на капоте которой белым по грязному было написано: «Прадам кампьютеры телефоны и еще фсякое ваще дешево. Каму нада стучи два раза». Современного москвича не удивишь безграмотными объявлениями купли-продажи, и Женя постучал. В ответ опустилось стекло, и из салона выглянул татуированный мужик в красной бандане.
— Чо надо?
* * *
Муниципальный жилой дом, Москва, улица Исаковского,
21 декабря, воскресенье, 10.10
Конечно же, Настя не придумала, как объяснить царящий в квартире бардак, а на сокрытие улик ни времени, ни сил у нее не было. Потому вернувшаяся в десятом часу утра Лариса Андреевна, раздраженная и уставшая после смены, придумала единственно возможное объяснение сама: дочь в отсутствие родителей устроила дома пьянку.
Излишне говорить, что после разоблачения такого события спать никто не ложился, а соседи так и вовсе проснулись, потому как мать начала бить тревогу.
Шестнадцать лет — наверное, самый опасный возраст, когда родители должны проявлять особенную чуткость и деликатность и при этом каждую секунду быть настороже. Одно слово — последний класс школы. Лариса Андреевна морально готовилась к этому сложному этапу, исправно смотрела все телевизионные передачи, посвященные подростковым проблемам, и со дня на день ждала, что Настя обрежет косую челку, вставит сережку в нос или куда похуже и объявит себя эмо. Но ничего подобного не случилось, девочка не интересовалась новомодными субкультурами, а, как и ее ровесники десять, двадцать лет назад, тайком курила у школьного подъезда и пила пиво. А еще много читала и играла в ролевые игры. Лариса Андреевна внимательно ознакомилась с библиотекой дочери, даже сходила в кино, когда в прокат вышел фильм о Закатной Страже, ничего не поняла, но с тех пор в жизнь дочери не особо вмешивалась. А когда Настя привела в дом Женю и запросто познакомила с родителями, Лариса Андреевна сочла это хорошим знаком. Мальчик из интеллигентной семьи, москвич, в институте учится — почему бы и нет? Пусть дружат. А эти их ролевые игры, в сущности, довольно безобидное увлечение.
Это же утро преподнесло Ларисе Андреевне такой сюрприз, какого она менее всего ожидала.
— Говори правду! — заплаканная женщина сидела на кухне и, то и дело сбиваясь, отсчитывала в стакан капли валерьянки. — Где вы были, что у тебя куртка вся черная? В подъезде каком-нибудь стены обтирали?!
Настя молчала. Вначале она пыталась нескладно врать про то, что Женька провожал ее домой, упал, промочил ноги. Чтоб не простудился, пришлось налить ему отцовского коньяка, дать сухую одежду и только потом отправить домой на последнем метро. Правдоподобная история, если бы Насте удалось сыграть хотя бы нечто похожее на волнение, когда позвонила Женина мама в состоянии, близком к истерике, — ее сын пропал. В ответ на эту новость девушка, чтобы избежать продолжения допроса, отправилась мыть пол. Действительно, глядя на линолеум в прихожей, можно было подумать, что там переобулась рота солдат.
Таким образом, скандал перешел на новый виток, а к уже имеющимся добавлялись новые и новые вопросы. Почему Настя бродит по квартире с чужим телефоном и где ее собственный? Почему от нее пахнет спиртным? И где, собственно, Женя?
— И чем вы тут занимались?! — Лариса Андреевна одним махом выпила валериану.
— Мам, я все тебе рассказала… — Девушка вновь подхватила ведро и пошла в ванную набирать чистую воду.
— Не может быть!
Настя даже прекратила выжимать тряпку — кажется, маму посетила какая-то безумная догадка.
— Он тебя изнасиловал?! — Лариса Андреевна застыла в проеме двери.
— Что? — Тряпка плюхнулась в раковину, и во все стороны полетели грязные брызги.
— Скажи правду, дочка! Ты уже принимала душ?
Поскольку девушка только морщилась и вытирала рукавом халата противные капли с лица, Лариса Андреевна начала развивать теорию, и через пару минут уже никто не убедил бы ее в обратном.
— Так, я звоню Мите — он отвезет нас на экспертизу!
Настя даже не побледнела — побелела, присела на край ванны и крепко вцепилась в бортик, ломая ногти.
— Ничего не было… Не было ничего… Я просто себя нехорошо чувствую… — как будто оправдываясь, бормотала девушка. — Но завтра я пойду в школу…
Про школу она твердила все утро и, как заведенная, носилась с ведром и шваброй. Уже весь пол был залит мыльной пеной, а Настя все терла и терла.
— Ты у меня в суд пойдешь, показания давать! — Мать, позабыв про все свои пузырьки и склянки, заметалась по квартире в поисках трубки от радиотелефона.
— Мама, не надо… Я пойду в школу… Все будет хорошо, как раньше…
— Господи! Какая школа?! Погляди на себя! По тебе клиника неврозов рыдает!
Лариса Андреевна сама судорожно сглатывала слезы. Она не знала, что ей делать, утешать ли дочь, лаской пытаться добиться признания или вколоть ей снотворного и дождаться ребят из «Скорой». Настя же стояла напротив, прижавшись к стене, и куталась в тонкий синтетический халат, блуждая невидящим взглядом по предметам. А когда ее глаза останавливалась на матери, она вновь принималась рассказывать про школу.
