Забавно, да?
А ведь я еще дифференциальных уравнений ни одного пока что и не нарисовал!
Короче говоря: точность дальней стрельбы в техническом плане зависит от качества оружия, качества боеприпасов и личности стреляющего. Причем последний фактор является определяющим. Разумеется, стрелок дифуры на огневой позиции не решает, хотя… в мое время нормальный стрелок непременно имел при себе баллистический вычислитель и регулярно обновлял в нем «Метео-Средний».
[65]
Но сейчас чего нет, того, извините, нет… но бекасы-то, бекасы, есть? Бекасы
[66]
— есть.
И охотники, «бекасники», влет стреляющие этих крохотных птичек, тоже есть. Снайперы, так их называют.
Так как же они стреляют без лазерных дальномеров и электронных баллистических вычислителей? Искусство, mon cheri. Высокое искусство…
Когда стрелок сливается со своим оружием, а потом растворяется в этом мире: становится солнцем, ветром, водой, травой… дышит колеблющим стебельки ветром и, посылая в полет часть самого себя, нажимает на спусковой крючок — меж двух медленных ударов сердца…
Ладно, значит можно найти талантливого человека и обучить его стрелять из винтовки. И он будет метко стрелять. Очень метко! По бумажным мишеням и консервным банкам…
Возникает второй аспект рассматриваемой нами проблемы выбора исполнителей. Более сложный. Психологический.
Среди моих друзей много людей невоенных, но тем не менее прошедших «горячие точки» бойцов. Серьезные, взрослые мужики, но, честно говоря, очень страшно наблюдать картину, когда после совместной рыбалки-бани-водки среди глухой ночи вдруг начинаются хриплые вопли, отчаянные позывные, матерные требования прикрыть вертушками, горячие мольбы забрать раненых. А людям просто снова снится война…
Мы, в СпН, старались готовить своих бойцов. Проводили занятия, в которых сначала объясняли, почему не стоит щадить врага.
Во-первых, враги там у себя дома и ориентируются соответственно и этим очень выигрывают, а мы там чужие. Поэтому мы уже в минусе…
Во-вторых, они с оружием знакомы с рождения и убивают тоже, еще будучи мальчишками: на наших пленных тренируются. А мы убивать только учимся… Поэтому любое минутное замешательство — убить или нет? — будет стоить жизни нам или нашим товарищам.
В-третьих, объясняли, что «духи» — это не люди, а звери, и в плен к ним лучше не попадать… А в конце показывали документальные хроники, видеозаписи, изъятые у боевиков, где записаны пытки и казни наших офицеров и солдат. Насколько такая подготовка научна, не мне судить.
С одной стороны, все правильно. По-моему, лучше, если боец изначально все это видит и знает, и, в конце концов, в нем пробуждаются злоба, обида и чувство святой мести, и есть вероятность, что в бою он не замешкается.
А настоящее мастерство воина-профессионала состоит действительно не столько в том, чтобы отлично стрелять и тактически грамотно перемещаться во время боя, но в том, что он умеет в нужные моменты отключать свой внутренний естественный механизм защиты — страх, а также жалость, сострадание, милосердие…
Попробуйте вот взять и перерезать живому человеку горло… нет, вот просто представьте себе это, в деталях… а это обычная работа профессионала, которую он должен делать спокойно, грамотно и без всяких эмоций. Равнодушно.
Но, с другой стороны, этим мы пробуждаем в человеке зверя… И как потом жить молодому парню, который приходит с войны в свой мирный дом? А там все по-прежнему? Сидят его дорогие родители, в куклы в своей песочнице играют…
Война, как и тюрьма, не учит никого и ничему. Весь этот оплаченный большой кровью, своей и чужой, драгоценный опыт, по сути своей негативный, в мирной жизни абсолютно не применим. Отсюда — алкоголизм как минимум…
Куда гуманней бойца, как израненную бойцовскую собаку, просто после использования тут же пристрелить. Так будет лучше всем, и ему самому в первую очередь.
Но как же, как же все-таки готовят бойцов?
Первый вариант. Так задрочить бойца во время подготовки, что в реальном боестолкновении он работает на полном автомате, а реальная кровь ему только адреналина добавляет. Так готовили солдат в императорской армии Японии.
Второй вариант. Так «развести» солдат, что сам выезд на поле боя и происходящее в его рамках превращается для них в некоторое подобие увлекательной ролевой игры, вроде страйкбола: мол, это все понарошку, вот будет свисток, тогда все встанут и пойдут все вместе пить кока-колу. Солдаты, в конце концов, это те же доверчивые и глупые дети, только хер у них большой и автоматы железные… Так готовят солдат в Соединенных Штатах…
Наш путь иной. Особый… Русский солдат — солдат сознательный, он должен «знать свой маневр», знать, за что и против кого он сражается…
С этим у Димкиных дружинников все было в порядке — идеологическая накачка на уровне. Но все равно… людей надо было проверить.
Как? Хороший вопрос. Видел я где-то фотоотчет о тренировках армейских разведчиков где-то в Латинской Америке. Так они там при прохождении полосы препятствий поочередно наносят ножевые удары привязанной собаке, которая, конечно, при этом дико визжит, скулит и плачет. Собака, да… это, конечно, не наш метод. Но…
— Значит, так, внучек. Ты вроде в местном университете спонсор? — спросил я Димку.
— Есть такое дело. Состою в Попечительском Совете, товарищ Председателя… — недоумевающее ответил Димка.
— Медицинский факультет у них есть?
— Есть, и очень пристойный…
— А театр анатомический?
— И анатомичка есть, в прошлом году только отстроили, вместе с моргом-ледником в одном здании… Да на что тебе это?
— Кто сторожей нанимает на работу?
— Завкафедрой патологической анатомии…
— Ты его хорошо знаешь?
— Конечно, очень веселый и компанейский дядька!
[67]
— А может он своим сторожам устроить праздник с обильным возлиянием?
— Легко! А… зачем?! У них ведь и так — вечный ежедневный Хеллоуин…
— Трупы мне нужны.
— Какие?!
— А всякие. Мужские, женские, все равно… только чтобы посвежее…
Внучек внимательно посмотрел мне в лицо:
— Деда, ты шутишь?
— Нет.
— А…
— На мишени.
— Екарный бабай!!! — только и ответил мне мой чувствительный внук… хороший все-же он у меня мальчик, добрый. Людей, вишь ты, жалеет, даже мертвых. А я обязан прежде всего жалеть людей живых.
