Неторопливо выпив три стакана горячего, ароматного чая, я призадумался: а что же мне все-таки делать? Судя по всему, застряли мы в Бологом всерьез и надолго. Поезд стоял уже часа три, что на этой магистрали считалось случаем экстраординарным! Надо было выходить из вагона и искать альтернативный способ добраться до Москвы.
Отдав гривенничек весьма вежливо, но отнюдь не угодливо, поклонившемуся мне проводнику (человек честно и достойно делает свою работу, но он вовсе не ярославский холуй в тестовском трактире! А служащий железной дороги!), я шагнул из вагонного тамбура, вкусно пахнущего углем, на высокий, «островной» перрон, с обеих сторон окружающий белокаменный, с полукруглыми арками, трехэтажный классический вокзал, построенный учеником великого Константина Тона. Слева, в виде средневековой ротонды, возвышалась водонапорная башня, справа алело полуциркульное здание паровозного депо… Впрочем, как говорят дорожники, это депо никогда толком не эксплуатировали, держали как резервное, а также базой пожарного и ремонтно-восстановитель-ного поездов.
Пройдя по покрытому шестиугольными гранитными плитками перрону, я направился в монументальный станционный буфет, огражденный от платформы навесом, опирающимся на чугунные, художественного каслинского литья столбы.
В мое время я бы сейчас просто перешел на другую платформу, соответственно на станцию Бологое-Московское, сел бы себе на «собаку» (длинное, зеленое, с желтой полосой, пахнет колбасой! — тверская электричка!) и спокойно доехал до Калинина… до него всего-то 162 километра! А там уж сел тоже на электричку, но уже московскую. И вечером гарантированно был бы в Белокаменной!
Но боюсь, что на сегодня все электропоезда уже отменены… шутка.
Открыв тяжелую дверь, украшенную поверху цветными стеклышками витражей, я вступил в прохладу залы. У высокой, полированного дуба, стойки буфета что-то горячо обсуждали два путейца, в фуражках с черными бархатными околышами. Не иначе как текущий момент… Вот и мне надо это дело прояснить!
— Господа, вы не могли бы объяснить, а что, собственно, случилось на Дороге? Почему стоим? — вежливо спросил я.
Путейцы синхронно оглядели меня с головы до пят. Естественно, что я был не в мундире, но, говорят, что выправку не скроешь, вот, видимо, они что-то и смекнули.
— От Твери до самой Мги поезда стоят мертво на обеих путях, все станции и полустанки забиты! — сказал один из железнодорожников.
— Вчера под Лихославлем был бой между «николаевцами» и «англичанами»! — добавил второй.
— Англичанами? — опешил я.
Неужели я ошибся в своих расчетах и они уже высадились?
— Ну, не теми англичанами, что с Островов, а верными войсками Англичанина — нашего новоявленного регента! — объяснил первый путеец.
— И что? — жадно спросил я. — Кто кого?
— Да, говорят, что вроде бы сначала «англичане» «николаевцев» в засаду заманили и побили изрядно. А потом те своего «Николаевского монстра» подтянули да в свою очередь «англичанам» врезали! — сказал второй путеец и после короткого раздумья резюмировал: — В общем, разошлись вничью!
— Хотя солдатиков побило во множестве! — со вздохом добавил первый.
— А что это за «Николаевский монстр»? — поинтересовался я.
— Говорят, что это блиндированный поезд стальградского производства! — охотно поддержал тему второй путеец. — Размером чуть ли не с броненосец и с такими же орудиями!
— Врут! — уверенно сказал первый. — У страха глаза велики! Ну как по нашим путям этакая тяжесть бы прошла? Удельная нагрузка на рельс должна быть не более шестнадцати тонн!
— А вот и нет! — резко сказал второй путеец. — А если распределить нагрузку вдоль состава? Ну, что там? Броню и механизмы?..
— Все равно не выйдет! — упорствовал первый. — Броня на вагонах должна быть не толще дюйма, а орудия шестифунтовые максимум! Я знаю, о чем говорю, — мой шурин в артиллерии служит!
Чувствовалось, что спор о реальности существования «Монстра» у них давний. А я бы мог мно-о-о-огое им рассказать о БеПо… Блиндированный поезд значит? Размером с броненосец? Гм… узнаю руку дорогого внучка! Это как они еще на нем до самого Питера не дошли?
Но главное, что я узнал, — дорога на Москву перекрыта. Если только лесами дойти до расположения «николаевцев». Раз бронепоезд где-то здесь, значит, и Димка рядом! Но до Лихославля добрых сто километров! Это же на пару дней пути, даже если нанять повозку. А если попробовать по-другому?.. Интересно, а связь еще работает?
— Господа, не могли бы вы подсказать мне, где здесь телеграф? — вежливо спросил я.
— Да вот, сударь, как выйдете на перрон, так сразу налево. А вам телеграмму по казенному либо по приватному делу отослать требуется? — зачем-то поинтересовался железнодорожник.
— А какая разница? — удивился я.
— А такая, что все казенные телеграммы сейчас нужно прежде отнести на согласительную подпись коменданту, назначенному сюда «Англичанином»!
— А частные? — уточнил я.
— А частные нынче и вовсе не принимаются. Временно! — «обрадовал» меня путеец.
— Да, у нас, в России-матушке, нет ничего более постоянного, чем временное… — загрустил я.
— А то ли еще будет, когда сюда настоящие англичане нагрянут! — со злостью сказал путеец. — Это ведь надо было додуматься — супостата в Россию пригласить! И против кого — своих же, русских, православных! Тьфу!
Ага! Кажется, в Валдайском уезде Новгородской губернии великий князь Владимир, прозванный за предательство «Англичанином», особой популярностью не пользуется! Это мне на руку…
— Господа, могу ли я видеть в вас русских патриотов? — решительно спросил я.
Железнодорожники молча переглянулись, посмотрели на меня, кивнули головами.
— Мне нужно срочно и конфиденциально связаться с Москвой! Причем непосредственно со штабом цесаревича Николая!
Один из моих собеседников усмехнулся:
— Высоко летаете! Да туда же, только по литере Цэ отстучать можно!
— Не понял, извините…
— Чего уж не понять! — лукаво прищурился второй путеец. — Вы при входе в буфет этакое причудливое строеньице, в византийском стиле, видели? Сие есть царский павильон.
[49]
Когда государи со свитой из Питера в Москву или назад, из Москвы в Питер, ездят, так у нас они всегда обедать изволят! А обед царский — дело серьезное, оно спешки не терпит… а то, глядишь, и губернаторы на вокзал подъедут, оба-два, тверской да новгородский, доложиться да припасть к стопам… а времечко-то идет! График-то и побоку… Вот и стучишь, бывало, в ГДУ
[50]
по прямому проводу: мол, тормозите движение по всему главному ходу, по второй
[51]
пути — Государь рюмочку еще не опрокинул, а Государыня еще кофий не пила!
