Он вернулся к лежащей возле слухового окна Глате.
Внимательно посмотрев на нее – лицо ренши под спутанными мокрыми волосами выражало теперь полную растерянность, абсолютное непонимание и неспособность понять, что происходит вокруг, – Бет-Зана лег рядом, заглянул Глате в глаза и прошептал:
– Ты знаешь, что делать дальше?
Она отрицательно качнула головой.
– Ты можешь умереть до срока, назначенного тебе Высшими. Все избранные могут умереть сейчас.
– Высшие должны спасти нас, – сказала она.
– Нет. Они не спасут. Вас могу спасти я. Тебя я точно спасу. Но для этого мне надо сделать… то, что я собираюсь сделать.
Ее губы шевельнулись, и хотя слов он не услышал, но догадался, как звучит этот вопрос: «Что?»
– Я должен убить диких. Иначе они убьют всех вас. Ты не будешь мешать мне, да? Будешь делать то, что я скажу?
Она замерла, обдумывая это, потом сказала:
– Мастер спасет нас.
Голова пиччули дернулась при упоминании низшего халганина.
Он быстро глянул в окошко, через которое были видны ноги пирата, оставленного охранять передатчик, и, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать, прошептал:
– Мастер ничего не может сделать. Он испуган и сломлен, разве ты не видела? Мне надо, чтобы ты верила мне. Тебя я спасу обязательно, а остальных – постараюсь спасти. Но для этого мне надо убивать. Те двое отправились вниз. Сейчас они вернутся вместе с остальными дикими. Они приведут сюда всех избранных, посадят их здесь, в доме, и станут дожидаться, когда с неба прилетит то, что они требуют. Когда диких здесь будет много, я не смогу справиться со всеми ними. Надо начинать прямо сейчас. Ты должна верить мне. Неужели ты не видишь, я хочу, чтоб ты жила. Будешь слушаться меня, да?
Бет-Зана нервничал и злился – время уходило, внизу атаман пиратов и его помощник уже, наверное, выходили из вагона, а ренша все смотрела на него прежним бессмысленным взглядом…
– Хорошо, – почти беззвучно произнесла она и вновь отвернулась, стыдясь своего согласия, – для нее это означало, что она признает слабость Мастера, его бессилие перед дикими, а раз так, то и слабость Высших.
Как только она согласилась, пиччули прыгнул в окно. Глата услышала звуки возни, приглушенный вскрик и хруст. Она замерла, мечтая о том, чтобы теперь, когда внизу наступила тишина, все так и продолжалось очень долго: она лежит под теплым дождем, не двигаясь, а затем Мастер Гора зовет ее, ругает за то, что она забралась на крышу и заснула под дождем, говорит, что пора идти на поля, и, после того как она спускается, оказывается, что никаких диких нет, все избранные живы, все как всегда…
И Бет-Заны нет?
Ренша закусила губу. Она не знала, хочется ли ей, чтобы и его не стало.
Голова пиччули показалась из окна.
– Спускайся, – сказал он, протягивая руку.
Оказавшись внизу, она лишь мельком глянула на лежащее в углу тело с неестественно повернутой головой, а затем, когда Бет-Зана попросил, чтобы она подождала его здесь, твердо сказала:
– Нет.
– Ты обещала слушаться… – напомнил пиччули.
Глата возразила:
– Я не могу здесь, понимаешь? Не могу, потому что теперь… – Ренша замолчала, не в силах выразить ощущение того, что это место, святое в понимании всякого избранного, сейчас осквернено сначала тем, что алтарем, на котором Мастер разговаривал с Высшими, воспользовались дикие, а теперь еще и смертью одного из них.
Эго второй фазы позволило пиччули понять ее без слов. Молча согласившись с тем, чтобы ренша шла за ним, Бет-Зана спустился по лестнице.
Двое детей и кренчик сидели под стеной, мальчик пока не пришел в сознание, стрела пригвоздила его плечо к стене, и кровь растекалась по полу. Мастер Гора тоже находился там, сидел, опустив голову между колен и обхватив ее руками.
Халганин, ВРАГ! Убить его сейчас же, убить – немедленно!
Бет-Зана усилием подавил в себе ненависть и махнул рукой ренше, приказывая Глате остановиться у подножия лестницы, а сам шагнул дальше.
Теперь бульшая часть комнаты стала видна ему.
В поле зрения попал дикий, тот самый, которому Бет-Зана сломал плечо, второй из пиратов, оставленных атаманом для охраны дома. Он сидел на полу посреди комнаты, лицом к двери, положив арбалет перед собой. Одна рука покоилась на спусковой пружине, вторая безвольно висела вдоль тела. За его спиной в стене находилось широко распахнутое окно, пейзаж скрывала плотная пелена дождя.
Окинув помещение взглядом, Бет-Зана быстро вернулся к ренше, наклонился и зашептал. Глата, выслушав пиччули, попыталась возразить, но он вновь стал шептать, и в конце концов она кивнула, соглашаясь.
Пиччули прошел к окну, через которое они забрались в дом, и вылез наружу. Его инстинкты протестовали против использования доминанты в действиях подобного рода – то есть способных каким-то образом нанести ей физический вред. Но другого выхода не было, и он поплыл вокруг здания. Вода с вершины, покрытая грязной пеной, вскипая бурунами, устремлялась к озеру. Она двигалась по большой спирали и с клокотанием низвергалась в узкую расселину на краю горы. Плавать здесь стало уже опасно. На поверхности закручивались водовороты, два раза пиччули утягивало вниз, он отталкивался от дна и выныривал, громко сопя. Казалось, теперь весь мир состоит из воды, она была над ним и под ним, бурлила, пенилась, ходила волнами. Дождь продолжал лить, вокруг все непрерывно двигалось и менялось, и лишь домик Мастера возвышался рядом как единственный материальный предмет в текучем, эфемерном пространстве.
Бет-Зана подплыл к стене, вцепившись в нижнюю часть оконной рамы, подтянулся, осторожно заглянул в комнату. Он увидел кренчиков – но теперь уже с другой стороны, – Мастера и спину пирата. Убедившись, что дикий не собирается оглядываться, а халганин и избранные не смотрят в его сторону, пиччули выбрался на подоконник и присел на полусогнутых ногах в обрамлении окна, словно изображение в картинной раме.
Лицо Глаты мелькнуло в дверях на противоположной стороне комнаты. Увидев его, ренша, как от нее и требовалось, выступила вперед, и голова пирата повернулась, а рука схватилась за арбалет. Бет-Зана прыгнул, не коснувшисъ пола, преодолел расстояние от окна до глифана и повалил разбойника, вцепившись ему в шею. Находящиеся в комнате увидели только, как что-то темное, от которого во все стороны летели брызги, накрыло пирата, прижав к полу, и услышали короткий хруст. Когда напавший поднялся, дикий остался лежать неподвижно.
Пиччули, не обращая на них внимания, шагнул к двери. Ренша стояла лицом к стене, наклонив голову и ссутулившись, словно отгораживаясь от того, что происходило рядом.
– Теперь все, – сказал Бет-Зана и вернулся в комнату.
Он увидел, что Мастер Гора смотрит на него, и, когда глаза их встретились, ненависть вновь затопила сознание пиччули:
