Прутья клетки, дрогнув, чуть сместились, один на мгновение скрыл расколотую голову живца, и это был единственный намек на смену галлюцинации реальностью: когда голова вновь стала видна, она уже была цела, и Заан видел узкие, полубезумные, но не залитые кровью глаза.
Ушастый лежал, не отводя взгляда, удивляясь тому, как безо всякого перехода, минуя границу, которую он мог бы выделить и осознать, начинались и заканчивались видения. Он заметил лишь то, что с началом очередного приступа пропадали все звуки, – но во время галлюцинации это не казалось ему удивительным.
Хотя взгляд Архуды все равно был необычен. Дзен проследил за направлением этого взгляда, потому что теперь старик смотрел на…
Не может быть, решил он. Неужели?..
Страшась того, что ошибся, Заан опустил голову – и увидел свою руку, согнутую в локтевом суставе так, что кисть свесилась ко дну клетки. На запястье осталась веревка, аккуратно перерезанная в нескольких местах.
Дзен почувствовал боль от восстанавливающегося кровообращения. Паук все-таки справился с этим. Перебравшись на спину, он сразу же срезал веревки, но онемение зашло так далеко, что в тот момент Ушастый ничего не ощутил.
Несколько секунд они с живцом лежали неподвижно, каждый ожидал реакции другого. Когда Архуда справился с оцепенением и начал поворачиваться, чтобы разбудить атамана, дзен выбросил руку сквозь прутья решетки, ухватился за веревку на шее живца и дернул его к себе.
Архуда скулой ударился в прутья, петля сжала его шею, крик, готовый сорваться с губ, захлебнулся. Продолжая прижимать живца к клетке, Заан второй рукой потянулся к пауку, перебравшемуся уже на его икры. Не обращая внимания на иглу, выдернутую из кожи, он схватил паука и бросил на пол перед своим лицом, чтобы видеть металлическое тельце с пластиковой крышечкой. Старик пыхтел, слабыми пальцами вцепившись в запястье Ушастого, пытаясь вывернуться. Заан видел, как вытянутыми ногами он толкает в плечо спящего атамана, а тот во сне шевелится и рефлекторно отодвигается подальше.
Дзен ногтем подцепил крышку, щелчком сбил ее и увидел сердцевину, состоящую из микросхемы, датчика с сенсорными кружками, из множества квадратных ячеек, накрытых силиконовой пластиной. В ячейках находились лекарства. Рядом поблескивали соединенные винтом два миниатюрных зазубренных лезвия. Заан, продолжая душить живца, вцепился в лезвия и оторвал от пластин. Сжимая их большим и указательным пальцами, полоснул лезвиями по веревочной петле, обматывающей соединение прутов, затем по другой.
Живец тихо хрипел и дергал ногами, каждый раз несильно ударяя пятками по плечу атамана Гира. Ушастый, одной рукой продолжая натягивать петлю на его шее, локтем другой врезал по прутьям и сместил их, расширив отверстие в том месте, где веревки уже были перерезаны. Он просунул в это отверстие голову, начал извиваться, плечами расширяя его и постепенно выползая наружу. Голова и шея живца оказались перед его лицом, Заан ощутил смрадный запах, дернулся, наваливаясь на старика и перелезая через него.
Он смотрел на атамана, который, не открывая глаз, поднял руку и стал остервенело чесать безволосую грудь. Тело под Зааном было холодным и скользким. Дзен лежал на королеве пиявок, и хоботок, края которого были вывернуты, обнажая розовую воронку, подрагивающую, спазматично сокращавшуюся, уже почти прикасался к его животу.
Он яростно натянул петлю, захлестывающую черное тело. Хоботок выгнулся, ударяя его по животу, – и превратился в немощный кулак, покрытый сухой старческой кожей.
Живец широко раскрывал рот. Ушастый сел ему на спину, одну руку отведя назад, а вторую протягивая к соническому ножу, лежавшему под боком атамана.
Возглас донесся откуда-то слева. Быстро глянув туда, Заан увидел, что к телеге бежит глифан, один из троих часовых, стерегущих табор.
Выпустив веревку, он перевернулся на четвереньки. Атаман Гира проснулся и схватил нож.
Лезвие ударило Заана в плечо, но Гира не успел включить сонический привод, и оно лишь прорезало кожу. Дзен оттолкнул атамана, тот кубарем покатился с повозки и упал на землю, под ноги часовому, раскручивающему пращу.
Ушастый пригнулся, камень просвистел над головой. Архуда, бормоча что-то бессвязное, набросился сзади. Дзен стряхнул его, потом развернулся, поднялся во весь рост, держа легкое тело на вытянутых руках, и швырнул в глифанов, вспрыгивающих на телегу.
Он упал на колени, лихорадочно вытаскивая из рюкзака плазменный генератор, и на несколько мгновений прибор захватил все его внимание. Когда дзен поднял голову, кочевники исчезли – все, кроме живца Архуды. Теперь к повозке, извиваясь и приподнимая над мхом безглазые головы, со всех сторон ползли черные пиявки.
Генератор плазмы разрядился, дзен выключил его. Исчез густой полог, со всех сторон накрывавший тело Заана, стихло гудение, и он, скинув с плеча лямку рюкзака, огляделся.
Место, где встал табор, осталось далеко позади. Топей видно не было, лишь покрытая мхом земля и редкие заросли. Ушастый присел на корточки рядом с живцом, который все это время тащился за ним, не переставая причитать и плакать. Заан окинул взглядом свои руки, покрытые коркой грязи и подсохшей крови. Омерзение и ужас, вызванные тем, что он сделал, поднимались в нем по мере того, как организм адаптировался к галлюциногенному газу, и видения покидали сознание дзентанца.
– Я не хотел, – произнес он, обращаясь к Архуде. Тот лежал рядом, с суеверным ужасом глядя на руки Заана. – Не хотел такого.
Глаза старика были безумными. Он прошептал с благоговением:
– Ты убил их всех, Каанца! Весь табор Гира мертв!
– Мне казалось, что это пиявки! – заорал на него Заан, пытаясь вытереть ладони о мох. – Вы сами виноваты, надо было хотя бы оставить мои носовые фильтры! Я не понимал, что делаю! – Ушастый замахал руками перед носом старика, пытаясь подавить воспоминания, но зная, что теперь они никогда не оставят его, – как он, не способный понять, кого именно убивает, прыгал между черными телами и кромсал их включенным соником, как разлетались во все стороны ошметки плоти.
Хорошо, что он успел покинуть табор до того, как галлюцинация прекратилась. Если бы глаза увидели эту картину прежде, чем спасительная пелена видения спала с них…
Дзентанец сгреб старика за плечи, рывком притянул к себе и тихо сказал:
– Мы должны вернуться и помочь тем, кто остался жив. Может быть, я смогу починить паука.
Это предложение вызвало у Архуды такой ужас, что старик захныкал, пытаясь отстраниться:
– Я не вернусь туда, Каанца! У тебя опять было такое лицо, словно ты умер. Поэтому ты не видел, что там… но ты зарезал всех! Некого спасать, я не вернусь, лучше зарежь и меня! – Он вдруг скользнул вниз, обхватил ноги дзена и завопил: – Теперь я понял! Ты – Властный, присланный сюда из-за неба! Ты убил табор, восставший на тебя, этих еретиков, но ты спасешь всех остальных! Весь наш народ, все таборы! Спаситель, ты – спаситель!! Я помогу тебе. Ты…
