Магадан подхватил Шунды, взвалил его на плечо и понесся прочь, толкая перед собой старика; солдат, волочивший модуль, бежал последним, то и дело оглядываясь и выпуская по роботам короткие очереди. Ноги мальчишки болтались впереди, а голова сзади, лоб его то и дело ударялся о спину колесничего. Корчась, он уперся ладонями в поясницу Магадана, выгнулся, задрав голову, чтобы увидеть, как пули сбивают одного робота, затем второго, но третий, настигнув солдата, вонзает жало ему в лицо и тот падает, крича, катится по бугру и валится в ров.
Шунды пришел в себя, когда уже сидел, привалившись спиной к керамической стене.
— Очухался? — спросил склонившийся над ним Магадан, отпуская конец сетки.
Мальчишка тяжело поднялся на дрожащих ногах. Во рту было сухо, голова тряслась.
— Ты эмошник до предела перевел, — сказал колесничий. — Так мозги спалить можно.
— Я его повернул?! — ахнул Шунды. — Я… Я не хотел! Я должен видеть все чистым…
— Ладно, успокойся. Идем. Тут мост опять сломан, пошли быстрее, вроде что-то сюда топает…
— Я не хотел! — выкрикнул Шунды, делая неверный шаг.
Психомарево отступало, мир тускнел, и комичность исчезала — ему казалось, что во всем окружающем присутствует нечто забавное, но теперь он уже не мог ухватить его суть, смешное растворялось в тоскливом однообразии мира, серые краски затягивали его.
— Проф, я не хотел! — сказал Шунды ковыляющему впереди Раппопорту, теперь уже не потешному, а просто нелепому и жалкому старику.
Он содрал с головы кепку, обеими руками вцепился в верньер и дернул.
— Ты что?! — заорал Магадан, но Шунды отпрыгнул, дернул сильнее и показал ладони — колесничий увидел на них серебристый круг верньера и протянувшийся из его центра трехсантиметровый корешок. У основания толщиной с палец, к концу он становился как волос — еще подрагивающий, облепленный розоватой жижей, мельчайшими, быстро лопающимися пузырьками. — Командир… — растерянно выдохнул Магадан.
У Одомы все поплыло перед глазами; рвы красно-черными полосами закружились вокруг, он упал на колени, отталкивая от себя руки колесничего. Придерживаясь за стену, встал, бросил эмошник под ноги и наступил на него. Потом осторожно коснулся затылка — пальцы нащупали круглое отверстие в кости, гладкий край и что-то мягкое под ним. Шунды отдернул руку. Мир тихо и болезненно звенел, в голове возник горячий пузырь. Он рос, давил на полушария, а те давили на виски, череп набух…
Пузырь лопнул. Шунды вновь упал на колени и заорал, когда все вокруг взорвалось красными брызгами, а звон, превратившись в надсадный рев, смолк.
Лицо Магадана склонилось над ним.
— Ну ты как? — Голос донесся издалека. Ухватив колесничего за обод правого колеса, Шунды встал и сказал:
— Идем.
Равнодушно взглянув на них, Раппопорт вступил на пологий противоположный склон. Слева из-за поворота доносилось натужное пыхтение, оттуда медленно приближался кто-то большой. Оскальзываясь, Шунды стал карабкаться. Магадан, дождавшись, когда командир очутится на самом верху, кинул ему конец сетки. Когда мальчишка со стариком вытащили модуль, колесничий откатился назад и, разогнавшись, единым духом взлетел следом. На ходу он быстро посмотрел в сторону, увидел что-то бесформенное, состоящее сплошь из животов и пухлых коротких ног, белокожее, покрытое мелкой малиновой сыпью, с расползшимся лицом Аси Одомы, будто нарисованным на поверхности воздушного шарика, — увидел это и тут же отвел взгляд.
Дальше все мосты оказались целы. Теперь бездушная суета одинаковых фигур и механическое движение роботов было со всех сторон, везде что-то перемещалось, живя по своим автономным законам. Отряд будто попал в часовой механизм, который отсчитывал мгновения мира. Внутри часов время дробилось на множество тонких несвязанных струек и текло, извиваясь по шестерням, огибая анкеры и пружины, свертываясь странными кольцами в движущейся механической мгле и всей совокупностью своих витых узоров образуя перевернутую восьмерку — потому-то здесь все всегда было одинаково. Они прошли над самоедами, которые слюнявыми деснами с останками зубов отгрызали свои конечности, и над шарами пламени, огромными огненными молекулами, что медленно катались по дну, толкая друг друга мягкими боками, — внутри каждого шара скорчилась неподвижная фигура, — а в предпоследнем рву увидели единственного клона, тихо сидящего на корточках у стены и осторожно трогающего копну лилово-синих кишок, свисающую между колен. На дне десятого, самого узкого рва дергались тела, беспрерывно чесались, скребли, вгрызаясь ногтями в плоть, обдирая кожу, скоблили ее, как рыбу ножом. Впереди лился рокот, мерный поток непонятных слов, произносимых глухим голосом, будто где-то далеко камни падали в горной лавине. «Брахм, арба-рах, аберан, гругари, рогха», — говорил тот, кто огромной башней, одной из двух, возвышался из центрального колодца. Постепенно в темном тумане проступила голова, сидящая низко на покатых плечах, словно расплющив шею своим весом. Клон-титан был виден по грудь, и вначале Шунды показалось, что великан стоит на дне колодца, но нет — когда они подошли ближе и заглянули, выяснилось, что массивные ступни опираются на полку, торчащую из стены далеко внизу. Этих полок было две, противоположную занимал титан с грудями-стратостатами. У второго клона было лицо Аси, ближний же, бормочущий непонятные слова, являл собой Ника. Шунды теперь не верил в реальность того, что видел, им целиком завладела мысль, что окружающее — игра, синтетический электронный мир, созданный на движке, прописанном искинами, и на самом деле его тело, а также тела старика и колесничего лежат где-то на узких койках в темной комнате, в черепах их пробиты отверстия, из которых торчат провода…
— Чё дальше? — спросил Магадан. Раппопорт растерянно забормотал:
— Это не ро-о… роботы. К-как управлять ими? Я не знаю. — Действие стикера почти закончилось, и старика вновь трясло.
Они остановились на краю колодца, уходящего в глухую мглу, посреди которой мерцал тусклый красно-белый кружок. Туловище клона возвышалось над ними: пухлая грудь с коричневыми пятнами расплывшихся сосков, безвольно висящие руки, подбородок в складках обвисшей кожи, нос с двумя пещерами ноздрей.
— Сделай что-нибудь, — произнес Шунды пустым голосом.
— Н-не знаю… — протянул Раппопорт. — Я не…
Магадан взял его за шиворот и тряхнул так, что зубы старика клацнули.
— Давай думай!
— Ка-а… как — думай? О чем? Это не роботы, я не м-могу ими управлять!
Колесничий покосился на Шунды, с вялым видом разглядывавшего великана, подкатил к краю и выкрикнул:
— Эй!
Эха не было — звук камнем упал вниз и пропал.
Зато откликнулся титан — качнул головой и забормотал, шевеля коричневыми губами:
«Джашш, дрогра, каршанг, вабладр…» На другой стороне колодца Ася Одома стояла неподвижно. Магадан оглянулся на разрезанное кольцами рвов пространство, посмотрел вверх, перевел взгляд на модуль…
