— Техническая сингулярность, математическая, физическая, когнитивная… Какое блюдо вам подать? — произнес он громким, а не своим обычным дрожащим голоском.
— Не юродствуй, — сказал Шунды и, подумав, добавил: — Юрод.
— Н-новое слово изобрели, мальчик? Так вам в каком ключе? В т-техническом — берег канала был лишь пре-е… прелюдией, а теперь мы в ином технологическом пласте, в том, что создан п-парал-лельной эволюцией искинов. В ма-а… математическом — п-прошли точку, с которой функция стремится к бесконечности. В информационном — мы теперь среди в-виртуальности.
— Виртуальность? — Шунды вцепился в единственное понятное слово. — Мы в игре, что ли? Пока в отрубе лежали, искины нас к игре подключили? А если…
— Н-нет, — сказал Раппопорт и ссутулился, вновь превратившись в прежнего зачуханного старикана. — Не в том смысле. П-правильнее — антивиртуальность. Как в-виртуальные частицы, которые невозможно определить, увидеть, но можно в-вы-числить их при помощи изменений, к-которые происходят благодаря им, эффектам всяким. А т-тут… это у нас у всех футуршок при попадании в пространство, которое мы в-видим, ощущаем, но в к-котором во-о… вообще никаких изменений нет. Время тут свернулось, никакого движения, по-о… понимаете?
— Не понимаю, — отрезал Шунды и отвернулся, потеряв к Раппопорту интерес.
— Называйте ка-а… как хотите, н-не важно. М-мы в оцепеневшем мгновении.
Шунды Одома махнул рукой, бросил дерекламистам: «Идем», — и побрел сквозь шелестящее стекло, баюкая в руке звуковой кастет.
Плеск раствора в канале уже давно смолк, но журчание ручьев — звучащее теперь глуховато, будто те бежали по тонкостенным бетонным трубам, — раздавалось со всех сторон. Купол сферы исчез из виду, хотя иногда особенно громкий скрип или треск доносились сверху.
— Шум вроде? — пробурчал Магадан. — Хоть бы что-то видно было!
Раппопорт, глянув вперед, предупредил:
— Начинается. Т-теперь под ноги с-смотрите.
Глухое ритмичное лязганье зазвучало впереди.
Дерекламисты сбились в кучу, и Шунды спросил у старика:
— В модуль?..
— Ка-а… как хотите, мальчик.
— Что значит «как хотите»? На хера я тебя с собой взял? Говори, что делать!
— Н-ничего не делать. Идемте.
— Что это такое? — пробормотал катившийся впереди колесничий.
Очертания большой постройки возникли слева, а справа появилось что-то приземистое — оно медленно двигалось в сторону здания.
Лязг звучал все громче, теперь его сопровождали глухие хлопки и ритмичный звук, словно множество людей маршировали где-то впереди.
Раппопорт повел рукой, будто хотел захватить в горсть чешуйки.
— Тут у них вто-о… второй полигон, кажется. Гэндзи говорит, они разные исторические ситуации с-симулировали, пробовали всякое, эксперименты с-ставили…
Бок машины, напоминавшей не то небольшую милитари-башню ТАГ, не то допотопный танк, возник в тумане. Из трубы на угловатом заду валил черный дым. Броню составляли керамические квадраты, очерченные рядами заклепок, из раскрытого люка на широкой башне торчала человеческая голова. Две гусеницы, тоже керамические, складывались из прямоугольников, скрепленных скобами. Они медленно крутились, перемещая машину. Один из дерекламистов вскинул автомат, когда рядом с танком показалась шеренга фигур. Шунды ударил его носком ботинка под колено, нога солдата подогнулась, и он уселся задницей на пол.
Нагие подростки с одинаковыми лицами шли, выставив перед собой легкие черные арбалеты. Строение слева оказалось крепостью, как и все остальное здесь — керамической, со стеной пятиметровой высоты и цилиндрическими башенками.
— Обходим, обходим их! — выкрикнул Магадан, увидев, что Шунды остановился и закрыл глаза. Колесничий схватил его за плечо и потянул, огибая танк сзади.
В стене крепости темнели квадратные ворота, вдоль верхнего края тянулись амбразуры, из которых смотрели лица — почти такие же, как у нападавших, но девичьи.
Отряд Шунды шел теперь позади машины. Из-за стены показался манипулятор вроде огромной клешни: шипя и поскрипывая, опустился, ухватил танк за бока и приподнял. Юноши побежали, стреляя из арбалетов, тут же из окошка башни выплеснулась струя черного дыма, и что-то вроде округлой стеклянной бомбы, пролетев по крутой дуге, разорвалось посреди толпы шрапнелью прозрачных осколков.
Отряд уже бежал, даже старик, которого двоим солдатам пришлось подхватить под мышки. Вдалеке слева что-то темнело, оттуда доносились частые хлопки. Справа, за крепостью, неторопливо ползло нечто совсем уж огромное, от которого наискось вниз тянулись темные линии, — в какой-то момент сквозь туман колесничий смог разглядеть толпу девушек-подростков, за канаты волочивших продолговатое тело вроде неповоротливого животного на прямоугольной платформе с колесами. Приглушенный шум доносился теперь со всех сторон, пространство наполнилось движением, множество механических звуков слились — и лишь человеческих голосов не было слышно в этом хоре.
Границу, на которой все закончилось, отмечали беспорядочно лежащие керамические плиты. Смутные тени перестали маячить среди снующих в воздухе стеклянистых червячков, и звуки смолкли: воцарилась тишина. Еще некоторое время отряд быстро двигался вперед, потом Шунды остановился. Раппопорт, когда солдаты отпустили его, привалился боком к плите, хрипло дыша. Он что-то с остервенением набирал на терминале.
Пальцы Шунды скользнули под кепку на затылке, но в последний момент он отдернул руку и позвал:
— Проф!
— Во-о… вот, смотрите, мальчик… Примерная схема.
Шунды и колесничий склонились над небольшим экраном терминала. Черные линии на белом фоне складывались в изображение:
— Ну и что это? — спросил Магадан.
— Круг — орбитальная п-платформа, а вот это… так выглядит п-пространство внутри, в сечении… Мы идем по более пологой части, в-видите, спускаемся к центру…
— Пол не такой наклонный.
— Это же условно. Я по-о… позже выведу более подробную к-картинку.
* * *
Вскоре колесничий сказал:
— Дальше никак, надо вверх лезть.
Плиты громоздились со всех сторон, среди керамических начали попадаться каменные. Разных форм и размеров, некоторые узкие, лежащие стопками или лестницами, другие — выше взрослого человека. Пришлось забираться наверх, втаскивать колесничего, модуль и испуганно блеющего старика. Теперь Шунды Одома возглавлял отряд, за ним катился Магадан, следом шли старик и солдаты.
Накрытый туманом лабиринт керамических плоскостей тянулся и тянулся. Сбоку раздалось покряхтывание, хлюпающие звуки, и хотя Шунды селезенкой чувствовал, что делать этого не следует, он все же свернул и присел на корточки на краю плиты. В узком длинном закутке, образованном отвесными стенками, сидели в одинаковых позах два десятка распухших Ников Одома — такие толстые, что они теперь, наверное, и встать не могли. Пространство между плитами заполнял раствор, остывший, густой, как смола: фигуры были погружены в него до отвисших брюх. Разбухшими руками они иногда зачерпывали темно-красную кашу и отправляли в рот, мерно двигая челюстями.
