— Никого не видно, — говорил между тем голос из динамика. — Спрятались там, вроде… вроде они готовят что-то.
— Послушай, Саттон, — произнес Динас. — Не расслабляйтесь. Я не представляю, что они могут сделать, но там еще должен быть низший халганин. Если он появится в поле зрения, обязательно постарайтесь подстрелить его. Он руководит клонами и может что-нибудь придумать.
— Что тут придумаешь? — в голосе теперь звучала лишь уверенность в себе и своей безопасности, но это только настораживало монитора. — Матричная сетка… Ты сам убеждал меня, монитор, что какую скорость они ни разовьют, волокна сожгут их. О каком низшем ты говоришь? Там должен быть хан. Я говорил тебе, передавали, что хан в амфибии прорвался к Перьям, использовав для прикрытия неизвестную разработку дронов-агрессоров.
— Хан наверняка давно улетел, — устало произнес монитор. — Он сейчас приближается к Парнику. А вот низший хулганин точно где-то здесь.
Элеандр перекрыл клапан, и газовая струя перестала вырываться из дюзы. Моноцикл, катившийся на одном колесе, верхняя часть обода которого была скрыта короткими крыльями, поддерживающими равновесие во время движения, остановился. Выдвинувшиеся по бокам корпуса стойки уперлись в пол. Халганин, перекинув ногу через низко расположенную рулевую дугу, слез с седла и шагнул к шестерым клонам, выстроившимся вдоль стены рядом с ответвлением коридора. На его груди висела консоль торсионного генератора, а сам генератор был установлен позади седла.
В перемычке, где Перья соединялись со Шлемом, Элеандр насчитал пять трупов — он неприятно удивился тому, что баррикада и космополовцы смогли уничтожить пятерых. Причем обугленные останки троих спичи лежали на одинаковом удалении вокруг выплавленной в полу воронки, похожей на след от взрыва плазменной гранаты. Значит, в живых осталось семь спичи, но здесь их почему-то шесть…
Халганин подошел к ответвлению, заглянул в него и тут же отпрянул. Он понял, что произошло. Один клон бросился на сетку, проверяя, сможет ли она выдержать удар. Проверить-то он проверил, но теперь от него остался лишь пепел на полу.
Элеандр повернулся, обдумывая ситуацию. Сорвиголов там трое, да плюс силовая пушка. Чепуха, один-единственный клон сметет их, даже в узком пространстве коридора они не смогут взять его в перекрестный огонь. Но сетка…
Халганин припомнил, как выглядела баррикада. Что-то там случилось еще до появления спичи… На полу лежала цепочка трупов как раз в том месте, где перемычку надвое рассекала сетка, явно более мощная, чем эта. Трупы сорвиголов. Ни один клон в нее не попался, значит, сетка отключилась до того, как спичи появились, — не иначе, высший сделал что-то такое… Ладно, сейчас не это главное, все равно пять клонов полегли там.
Энергетические сетки тоже имеют запас прочности. Какая-то авария потушила ту, в перемычке… Элеандр окинул взглядом клонов, отмечая, что все вооружены слабыми акрулосскими силовиками.
Пальцы халганина дотронулись до треугольной консоли. Пятеро клонов остались стоять неподвижно, а шестой сорвался с места и исчез за поворотом коридора, двигаясь по направлению к перемычке и разрушенной баррикаде.
Аким катился в полной темноте, но довольно четко различая детали. Непривычно было ориентироваться из-за того, что теперь большее внимание приходилось уделять не контурам, а цвету. В ангаре хватало источников излучения, красные пятна и алые облака с желтыми сердцевинами клубились на фоне бледно-зеленых поверхностей. Светилось не полностью слитое топливо, не до конца дезактивированные двигатели, какие-то агрегаты и узлы.
Аким миновал уже несколько поворотов, двигаясь в дальний конец ангара, где должен находиться проход в стержень. Слева, за бледно-зеленой приземистой платформой давно вышедшего из строя тягача он увидел красно-желтый блин, от которого отходили четыре ломаные полоски. На трех полосках блин передвигался, а одну вытянул перед собой. Позади ковылял еще один, точно такой же.
Дроны, двигаясь по более свободному центральному проходу ангара, быстро обгоняли киборга. Они шарили вытянутыми лапами перед собой, то и дело натыкаясь на металл. Почти не способные работать сообща, они практически не реагировали друг на друга. Что-то напоминающее слаженность действий начиналось лишь при непосредственном контакте с жертвой. В иных обстоятельствах коллоидные накачки подчинялись лишь сигналам агрессии и не реагировали на присутствие еще одного агрессивного полусознания.
Дроны достигли стоявшего поперек ангара полуразваленного корпуса спрута, самого большого здесь корабля. Они стали расходиться в противоположные стороны.
Аким остановился, уразумев, что его отрезали от прохода к стержню. Не осознавая того простого факта, что черные, в отличие от него, здесь слепы, он испытал страх, постепенно переходящий в тихую панику. Киборг заметил, как одно красно-желтое тело сворачивает в его сторону, попятился и стукнулся о носовую часть угря. Черный прыгнул на звук и ударился обо что-то — киборг разглядел лишь, как красно-желтое пятно, поджав под себя полоски, резко переместилось. Дрон стал передвигаться осторожнее.
Аким обогнул корабль, чьи посадочные шасси были сломаны и торчали из-под брюха, и оказался перед длинным стволом бортового аннигилятора крейсера-касатки. Длина ствола раза в три превышала длину угря, на сплюснутую носовую часть которого он опирался. Нос угря от его тяжести с такой силой вдавился в пол, что проломил пенометаллические плиты.
Аким оглянулся. Красно-желтый блин бежал к нему, передвигаясь короткими рывками и шаря перед собой одной из светящихся полосок.
Биоволны страха включили кризис-приставку. Аким мгновенно оглох и ослеп, погрузившись в темное озеро сонного спокойствия. От него отрезали все каналы внешней информации. Кризис-приставка, оценив данные, взяла на себя управление телом. Корпус киборга вкатился на ствол аннигилятора и стал подниматься под крутой уклон.
Приставка не знала, что такое аннигилятор, угорь и дрон. Она воспринимала лишь несущий опасность двигающийся объект и физические параметры обстановки. Встроенный в корпус кипрегель быстро сделал свою работу, приставка задействовала стабильную систему условных знаков и вывела геометрию окружающего пространства.
Ствол она воспринимала как длинный полый цилиндр, который соприкасался с предметом более сложной геометрической формы. Сцепление между ними было ненадежным, искусственный вестибулярный аппарат сообщал приставке, что поверхность под гусеницами покачивается с медленно возрастающей амплитудой.
В процессоре приставки побежали стремительные столбики цифр. Графическое изображение окружающего пространства прочертили пунктирные стрелки векторов движения, забегали значки масс и ускорений, развернулись конусы проекций.
Расчеты подтвердили, что ствол пребывал в очень шатком положении. Тот его участок, который касался угря, удерживался на покатой лобовой поверхности корабля лишь почти сломанным веретеном сдвоенного навигатора.
Приставка скомандовала, и гусеницы изменили скорость, одна вообще встала, и киборг сорвался со ствола. Пролетев небольшое расстояние, он упал на обшивку угря, тут же развернулся и откатился к хвосту.
