— Там темно? — спросил пиччули, не убирая рук с шеи донца.
— Сейчас — да. Но система включит свет, как только внутрь войдет кто-то. Зачем нам идти туда, приживала? Мы могли бы спуститься вниз, в долины.
— Я один раз уже ушел от них тем путем. Их атаман теперь наверняка поставил там охрану. Увидев, что охрана убита, они начнут обыскивать вершину и наткнутся на этот ход. Дрон сможет остановить диких?
— Не знаю. Скорее всего.
— В любом случае он задержит их. Вперед, донец.
Они прошли мимо безмолвного охранника, затаив дыхание, ощущая мертвое пятно в пространстве, расходящиеся от него флюиды смерти. Угроза просачивалась сквозь ту тонкую грань, что отделяла полуспящее сознание от всплеска безумной ярости, направленной на любой подвижный объект, попавший в поле его зрения.
Когда они пересекли незримую границу, впереди медленно разгорелся белый искусственный свет, озаривший широкий и длинный наклонный проход.
Пиччули спросил:
— Что ты сказал ему? Переведи.
— Ты всемогуща и бессмертна, о Властительная Халге, — только ты вовек! — глухо продекламировал жрец.
Позади дрон бесшумно встал, шевельнул пальцем-щупальцем, прикоснулся к неприметной кнопке в стене и уселся, когда дверь бесшумно закрылась.
Шелест дождя смолк, его сменило приглушенное жужжание. Яркость света увеличивалась, теперь он хорошо освещал наклонный проход. Свет проникал сюда через широкий проем, достигнув которого жрец остановился. Оттолкнув донца, пиччули шагнул вперед, рассматривая помещение.
Оно было гораздо просторнее, чем все те немногочисленные искусственные постройки, которые он видел здесь до сих пор. Казалось, что под вершиной горы — а они теперь, как казалось пиччули, очутились под домом жреца — кто-то вырыл пещеру, укрепив ее стены и потолок металлическими колоннами и дугообразными тюбингами. Между двумя колоннами в стене темнело обширное углубление, в нем стояла машина на гусеницах, с длинными лапами манипуляторов, прижатыми к металлическим бокам, и покатым колпаком кабины. Пол состоял из решетчатых квадратов, а на стенах между колоннами висели плоские светопанели, соединенные тонкими проводами. Здесь стояли несколько диванов с пластиковой обивкой, низкие тумбы и кресла, но все это располагалось ближе к степам, а середину занимала идеально круглая площадка, от краев которой через равные промежутки к центру тянулись светящиеся полоски.
Пиччули заметил, что Глата отошла в дальний конец помещения и остановилась за колонной, а донец, положив руку на плечо Итара, что-то тихо говорит ему. Бет-Зана опустился на колени перед полосками и провел пальцем по шершавой поверхности, но не почувствовал ничего необычного. Казалось, площадка накрыта тончайшей, но твердой прозрачной пленкой, а свет излучает вещество, из которого состоит покрытие. Бет-Зана вгляделся в потолок, в глубокие радиальные щели, примерно совпадающие по длине и расположению с. полосками на круглой площадке внизу.
Он повернулся к донцу и спросил:
— Что это?
Мастер отпрянул от креншикка, словно не желая, чтобы пиччули видел, как они разговаривают.
— А что ты видишь? — в свою очередь, спросил он.
— Я спросил тебя, и ты должен отвечать. Что находится над этим местом? Внутренний двор твоего дома?
— Да. Вообще-то это диафрагма. Ты понимаешь, что я говорю? Диафрагма, которая раскрывается и пропускает челнок сюда, вниз.
— А это? — Пиччули указал на углубление, внутри которого виднелась машина с гусеницами.
— Вездеход, на котором я собираю пропущенный избранными кренч.
— Он проедет через дверь, сквозь которую мы вошли?
— Нет, проход узкий. Но двигатель может поднять машину довольно высоко. Она не способна летать в полном смысле, но может подняться через диафрагму.
— Иди сюда, — приказал пиччули.
Донец отшатнулся, но затем, смущенный своей слабостью, пошел к пиччули, на ходу говоря:
— У тебя нет оружия. Ты хочешь убить меня, приживала?
— Для того, чтобы убить тебя, донец, мне не нужно оружие… — Пиччули показал ему пустые ладони. — Тебе я могу свернуть шею и так, но сейчас не собираюсь делать этого. Пока не собираюсь. Расскажи мне, что это…
Глата молча смотрела на них из-за колонны. Итар несмело двинулся следом за Мастером и остановился рядом, когда Бет-Зана указал тому на одну из широких низких тумб.
— Вот это… — Его палец уткнулся в овальный… экран , всплыла в голове Бет-Зана нейтральная, лишенная привкуса опасности и угрозы словоформа. — Этот экран. Что можно увидеть на нем?
— Я плохо разбираюсь в этих устройствах, — медленно произнес Мастер. — По-моему, тут находится старая система управления и настройки поплавков. Смотри, экран разделен на квадраты, если что-то там включить, на каждом возникнет значок, соответствующий отдельному буйку. Отсюда можно менять ионные потоки, но этим сейчас никто не занимается, потому что сетка давно откалибрована.
Бет-Зана переводил взгляд с одного экрана на другой. Два из них, разделенные тонкими линиями на множество мелких квадратов, ничего не показывали, а на третьем было изображение закрытой двери и дрона, неподвижно застывшего возле нее.
— Включи, — приказал Бет-Зана, не зная пока, для чего ему это нужно. До сих пор все его действия, направленные на обеспечение безопасности доминанты, носили сиюминутный характер, чисто практический. Теперь он впервые задумался над общим положением дел. Над будущим.
Их никогда не оставят в покое. Можно победить в одном столкновении, во втором, в третьем, но даже его силы имеют предел. Судьба сборщицы кренча, возможно, устраивала Глату — но не устраивала его. Потому что ей предстояло умереть, достигнув двадцать второго цикла, а пиччули не мог позволить себе потерять еще одну доминанту так быстро. Для него это тоже означало смерть, его «эго» не выдержало бы очередного потрясения.
Следовало изменить ситуацию в принципе.
Он со всех сторон обдумал новую мысль.
Нужно сделать так, чтобы рента перестала быть ценной для кого-то, кроме него.
Орбита. Челнок. Поля кренча. Искусственный климат, запрограммированные дожди…
Дождь.
— Когда челнок должен опуститься сюда? — спросил Бет-Зана.
Выслушав ответ, он приказал донцу:
— Теперь включи вот это. И расскажи еще, я хочу знать.
Он не ожидал, что донец так легко согласится показать ему, и насторожился, когда тот стал нажимать на кнопки, ровными рядами тянувшиеся под экранами, и говорить тихим голосом, заставляя пиччули внимательно вслушиваться в свои слова.
Пульт , вспоминал он по мере того, как словоформы достигали сознания.
