Мелькающие цифры показывали примерное время до взрыва двигателя. Проснувшийся процессор пулемета, определив, что препятствие исчезло, переместил ствол. В электронном прицеле перекрестье совпало с символом движущегося далеко впереди объекта. Ушастый уже пристегивался торчащими из подлокотников и спинки ремнями, так что процессор оружия самостоятельно дал нужный сигнал, и пулемет открыл огонь — разрывные заряды трассирующими вспышками прочертили серый воздух.
Когда последняя скоба страховочных ремней вошла в паз, в крыше кабины разошлись сегменты, и кресло катапультировалось. Мир стремительно завращался, в поле зрения промелькнул обтекаемый корпус мурены, от которой к горизонту тянулись параллельными линиями светящиеся черточки игольчатых зарядов. Свинцовый панцирь облачного слоя, серая корка поверхности планеты… Потом кресло включило стабилизационно-тормозную систему, и вращение прекратилось.
Над головой распахнулся купол парашюта, и Заан повис между небом и планетой. Далеко впереди пулемет продолжал стрелять, и автоматика еще секунду удерживала прицельную линию после того, как мурена взорвалась.
Кресло опускалось медленно, чуть покачиваясь. Ушастый полусидел-полулежал, потирая раненое плечо. Механический паук-лекарь, до того спящий в специальном кармане его брони, самостоятельно активировался и пополз к плечу, чтобы оценить нанесенный плоти ущерб и вспрыснуть необходимые лекарства.
Огонь исчез, а дым — все, что осталось от мурены, — ветер медленно относил в сторону гор у горизонта.
Там виднелось тусклое световое пятно. Оставляя за собой размытую молочную полосу инверсионного следа, модуль пиратов, поврежденный, но до конца не уничтоженный, по пологой дуге падал в сторону этого пятна.
— Парник… — пробормотал Ушастый, поморщившись, когда паук вколол болеутоляющее в его предплечье. — Принимай гостей.
Раньше дикие реги никогда не приближались к Парнику, потому что почти сразу же после того, как Затемнение вступило в силу, халгане провели беспрецедентную в своем роде акцию. С орбиты на планету запустили несколько тысяч миниатюрных зондов. Все они замерли над поверхностью планеты и через динамики громогласно прочитали текст, составленный на Халге. Некоторые зонды угодили в места, где никто не жил, но многие были услышаны — часть модулей замерла над кочевыми таборами регов.
Низкорослые аборигены услышали, как хорошо поставленный звучный голос торжественно и холодно оповестил, что вся нация будет уничтожена, если кто-то из них попытается проникнуть в горы Стигес. Властительная Халге, сказал голос из маленьких блестящих шариков, терпит таборы, пока их не видно. Но стоит им пересечь незримую границу — и в течение одного сезона все кочевники планеты погибнут в мучениях. Реги осыпали шарики бранью на искаженной панречи, стали бросать в них палки и комья влажной земли… А зонды взорвались — все вместе, одновременно.
Ученые халган долго выводили газ, который был бы смертелен для гуманоидов с метаболизмом регов, но безвреден для кренча. Часть летучего яда бесследно рассеялась в атмосфере, но другая опустилась на таборы. Вечер того дня встретило примерно на три тысячи регов меньше, чем их проснулось утром. Еще тысяч пять до конца жизни мучались эпилептическими припадками и злокачественным поражением слизистой гортани. Подобные акции халгаие повторили пять раз с промежутком в пятнадцать регостанских циклов. Они могли бы и продолжать, но, во-первых, это чересчур дорого, во-вторых, Ибер Дакван сразу же после вступления в должность главы космопола пообещал правящему планетой конклаву солнцепоклонников, что лично направит свою крейсер-касатку на Халге, — и неизвестно, сможет ли орбитальная оборона противостоять атаке корабля класса «планетарный разрушитель». Но халгане и так добились своего. За четыре поколения, каждое из которых несколько раз подвергалось газовой атаке, удушающей треть населения, у кочевой нации выработался стойкий условный рефлекс.
Кроме того, вокруг Парника установили излучатели. Они окружили поселение креншикков стеной репрессивного поля, которое действовало па высоте до двух третейских миль над поверхностью планеты.
Реги никогда не приближались к Парнику. Но для пиратов это была единственная возможность спастись.
Позже, когда он уже почти опустился и инверсионный след падающего модуля растворился в атмосфере, внимание Ушастого привлек какой-то предмет, ворвавшийся сквозь облака в серый мир. Оставляя за собой шлейф дыма, этот предмет упал примерно на половине расстояния между катапультировавшимся креслом и горным массивом Стигес. По некоторым признакам дзен определил, что стал свидетелем аварийной посадки модуля-спасателя. Гораздо позже он узнал, что модуль нес в себе последнего пиччули федерации Оси.
* * *
Общественная орбитальная платформа Плюмаж состояла из базового корпуса — Шлема — и трех отходящих от него стержней-коридоров — Перьев. К каждому из них крепились наружные взлетно-посадочные площадки. Они имели форму плоских овалов, более узких с одной стороны, — узкими частями площадки крепились к стержням. Стержни назывались Центральным, Первым боковым и Вторым боковым. Базовый корпус сконструировали в форме широкого конуса, который резко сужался там, где отходили стержни. Для того, кто хоть немного знаком с соответствующими историческими деталями, конструкция действительно могла напоминать увенчанный перьями шлем.
Председатель Миссии Объединения, октон с водной планеты Гидроника Болий-Капп, как всегда, вне родной планеты находился в емкости, которую наполняла насыщенная минеральными солями и планктонной массой вода. Емкость висела над полом, удерживаемая генератором гравитации. Гидроник выставил наружу голову, его коричневая шкура лоснилась, а короткие ласты опирались на край емкости. Перед ним стоял властный хан домена Хелицёров, коренной халганин Виши. Он говорил — громко и возбужденно, — но мысли гидроника витали далеко от словоформ халганского хана.
Нации и расы — вот о чем размышлял Болий-Капп. Гидроники не делились на нации. На их планете, состоящей из гигантского океана, небольших атоллов и лишь одного крупного острова на полюсе, все аборигены принадлежали к какой-нибудь одной из множества водных обителей — и это единственное различие между ними.
В свою очередь, акрулосы-птицоиды имели гнезда, сульканцы — стаи, симбиоты змей-коли — Клубки, но все это деление по профессиональным и сословным принципам. На нации себя не делил никто, нации — это изобретение землян. Когда Болий-Капп занялся изучением истории Земли, то с некоторым удивлением обнаружил, что по национальным признакам земляне разделялись еще до выхода в пангалактику и основную роль в этом почему-то играли пигментация кожи, разрез глаз и даже цвет волосяного покрова головы. После первого и второго Роев эмиграции национальное деление на самой Земле постепенно сошло на нет. Образовалась единая раса гуманоидов-людей, в которую входили нации землян и потомков тех, кто окончательно осел на других планетах. Они успели претерпеть определенные физиологические изменения из-за иной среды обитания. Были мальтийцы — низкорослые, ширококостные, так как тяготение Мальты почти в два раза превышало земное. Были универсалы — гуманоиды с Дзена, эти, наоборот, отличались высоким ростом и худобой. Жители Максвелла… сгустки, особые шишковидные отростки на их головах, служили естественным приемником радиоволн, а сами максвелониты давно зарекомендовали себя как лучшие в Оси изобретатели-электронщики. А еще либерийские культуры Эко, Алголь, Сканца. Наконец, халгане.
