– Заносите… ик! – распорядился он. – Складывайте у стены, справа.
– Свет хоть бы включил, – проворчал кто-то.
– Нечаво вам там пялиться, – заявил Полпинты. – Это хозяйства Урбана. Да и не знаю я, как там свет включается.
Вяло переругиваясь, наемники стали затаскивать ящики. Я с деловым видом подошел, про себя моля всех известных мне богов, чтобы среди наемников не оказалось никого, кто мог видеть меня во время потасовки на причале и погоне на велотелегах. Полпинты поворотился на каблуках, моргая мутными глазенками.
– Ты кто? – спросил он.
– Призрак прошлого рождества, – буркнул я, хватаясь за ящик.
– Что-то раньше я тебя не видал… – Он пьяно качнулся, окидывая меня взглядом. – Откуда такой прикид? Почему не в форме?
– Пойди проспись, Полпинты. – Сжимая ящик, я шагнул к двери. – Мы сегодня в Хоксусе были, запамятовал, что ли? Там я эти шмотки снял с одного новичка.
Пропустив пару наемников, я вошел внутрь. Факелы здесь не горели, очень тусклый свет падал сквозь дверной проем да из единственного окна в противоположной стене. Я медленно пошел вправо, столкнулся с каким-то наемником, рыкнул ему в лицо: «Осторожно, фраер!» – получил в ответ несильный удар локтем по ребрам и стал боком пробираться вдоль стены. В льющемся сзади слабом свете сновали серые фигуры, слышались сопение и шарканье ног. Я уткнулся плечом в стену и, прижав к ней ладонь одной руки, а вторую выставив перед собой, двинулся дальше. Тени в дверном проеме перестали мелькать, я ускорил шаг. Раздался голос Полпинты:
– Все вышли?
Я присел и замер.
– А где тот… в кожаных шузах?
– Кто?
– Ну этот… рыжий шибзик…
В проеме возникла коренастая фигура.
– Рыжий!
Я молчал.
– Ты, Полпинты, попей еще немного, – посоветовал какой-то наемник. – Так тебе не только рыжие шибзики, тебе малиновые ящерки мерещиться начнут.
Полпинты громко произнес:
– Ну вот, если кто здеся затихарился, так я теперича дверь запираю. По-другому отсюда не выйти. Когда Урбан кого-то в своей раболатории найдет, то Его Боссовству сразу нажалуется, а Его Боссовство из такого отвязанного смельчака отбивную котлету сделает. Все ясно?
Дверь захлопнулась, и стало темно.
Я-то думал, попасть в замок будет трудно, а оказалось – раз плюнуть.
Почему-то эта легкость внушала беспокойство.
Глава 16
Я стоял возле окна, прислонившись плечом к стеклу (в замке Его Боссовства были стекла, а не лиловая пленка) и держал перед глазами лист грубого пергамента. Освещение оставляло желать лучшего, но все же кое-что я различал. Со двора доносился шум, но внутри стояла гробовая тишина, и это вдруг напомнило мне далекое время…
Далекое?
Вернее сказать, еще и суток не прошло…
…Да, то далекое время, когда я сидел один в темном сельском доме и прислушивался к равномерному скрипу половиц за стеной.
Положив план на подоконник, я склонился над ним.
Но как мы часто видим пред грозой —
молчанье в небе, тучи неподвижны,
безгласны ветры, и земля внизу
тиха как смерть, и вдруг ужасным громом
разодран воздух!
– Ага… – машинально сказал я.
Итак, пристройка, второй этаж…
Я нашел соответствующее место на плане… И выпрямился.
Еще в лодке у меня возникло впечатление, что Советчик не просто треплется, но пытается как-то реагировать на происходящее. Может быть, стоит попытаться установить с ним какое-нибудь подобие взаимопонимания? Я почесал затылок и сказал:
– Эй, ты что-то хотел сказать мне?
Молчание.
– Возможно, мне показалось, но, по-моему, ты имел в виду, что вот, мол, пока всё спокойно, но скоро может начаться черт-те чего, да?
Воистину, твои сужденья прямы,
как ствол осины.
– Значит, ты теперь можешь говорить только стихами? И стихи только из книжки в которую ты, гм… спроецировался?
Тишина. Наверное, он не смог подобрать нужных строк.
– А вернуться обратно ты можешь? Или, к примеру, сам сочинить что-нибудь подходящее?
– Се выше разуменья моего…
– Другими словами, тебя на это не программировали. Но если ты самостоятельно влез туда, то почему не способен вылезти?
Нам осталось
найти причину этого эффекта.
– Наверное, опять фактор-икс? А как вообще твои впечатления? Ну, я имею в виду, когда торчишь внутри какого-то стихотворения, прыгаешь со строчки на строчку и можешь говорить только стихами?
Я не ожидал такой реакции на свой вопрос – ну он и разошелся!
Я бы мог поведать
такую повесть, что малейший звук
тебе бы душу взрыл, кровь обдал стужей,
глаза как звезды вырвал из орбит,
разъял твои заплетшиеся кудри
и каждый волос водрузил стоймя…
– Ладно, ладно, успокойся…
– …Как иглы на взъяренном дикобразе! – заключил он.
– Страсти-то какие. Лучше молчи. Я вообще-то не очень люблю стихи. Наверное, потому, что никогда их не читал. А может, и наоборот… Не важно. Так вот, описываю обстановку: я нахожусь в замке Свена Гленсуса. Чоча Пат-Рай повредил ногу и не смог идти со мной, Лата Пат-Рай ждет где-то внизу… Если еще ждет. У меня есть план тайных ходов замка. Сейчас я нахожусь на втором этаже одной из пристроек в запертой снаружи лаборатории и пытаюсь найти какую-нибудь скрытую дверь или что-нибудь в этом роде и… и… и вот ее уже нашел! – с воодушевлением закончил я, тыча пальцем в пергамент. – Точно, Чоча ведь говорил про дверь под ковром. Здесь так и написано. «Под квр.», а дальше – «ряд. со шкф.», то есть «рядом со шкафом»… М-да, а где шкаф?
Я попытался что-нибудь разглядеть.
В темноте проступали очертания отдельных предметов меблировки, но слишком расплывчатые, чтобы понять, где среди них шкаф.
Я медленно двинулся вперед и – разве можно было ожидать чего-нибудь другого? – немедленно стукнулся головой обо что-то твердое и острое.
– Пробил башку? – отреагировал Советчик.
– Трамтарарам! – Я потер лоб. – Ну что за невезение у нас в последнее время!
– На колпаке фортуны мы не шишка.
– Зато у меня на лбу теперь будет шишка.
Он стал говорить, меняя высоту голоса, как будто два человека вели диалог:
– Не на колпаке – но и не на подошве ее башмаков?..
