Делано достиг середины площади, огляделся — и почувствовал себя единственным человеком во всем мире. Охрана исчезла из виду, вьюга усилилась, ветер как с цепи сорвался. Он выдувал из ламп свет и размазывал длинными кольцевыми завихрениями. Приос очутился в центре круговорота, урагана света и снега. Клер испытал приступ глубокой жалости к себе. Фора, где прошло детство, великий Город-На-Горе с его театрами и соляриями, борделями и трактирами, замками и дворцами знати, был не просто далеко — теперь казалось, что его вообще нет. В три стороны от города тянулись степи и дремучие леса, сквозь которые текли быстрые глубокие реки. Пустынные земли уже начали промерзать, ветер гнал над ними снеговые облака, все Дальше и дальше, к границе, за которой начиналась Великая Пустошь, усеянная высохшим временем. А по другую сторону от городских причалов тянулся океан, бесконечные волны с шапками пены, ни единого клочка земли, лишь вода, в немыслимом отдалении становившаяся небесами. Делано всхлипнул, ежась, потер кулаком глаза и побрел сквозь пургу и бледный пляшущий свет. Позади него охранники, упустившие приоса из виду, шли, изредка переговариваясь, чтобы не потерять теперь и друг друга.
— Не вижу я его, — пожаловался молодой. — Он мог пойти вдоль домов, там ветра меньше, а мог напрямую, с него станется. Куда теперь?
Старший подумал и решил:
— Давай к его дому и там подождем. Тут же недалеко совсем. А нам что главное? Нам главное его туда доставить, проследить, чтоб двери за ним закрылись, и все. Дальше не наше дело.
— Ага, — согласился молодой.
Обманутый гноморобами, Делано Клер вспылил. Ополчение подчинялось ему, и Клер приказал напасть на ближайшее селение карл. Приос хотел не изничтожить их, а для начала проучить. Подземные жилища представляли собой изрядных размеров лабиринт, но это дальше к северу, где находилась столица, именуемая Норавейником. А возле города было с десяток подземных ходов, которые не отличались запутанностью. Там, где они выходили на поверхность, карлы обычно ставили караульни и навесы.
Найти их в степи оказалось легко, а вот напугать гноморобов — куда сложнее. Ополченцы справились со сторожами на поверхности, но когда попытались спуститься, карлы перебили добрую треть воинов. Сам Делано, непредусмотрительно решивший идти вместе со всеми, получил дубинкой по плечу, и до сих пор оно начинало ныть всякий раз при воспоминании о карлах.
Вернувшись в город, ополченцы заспорили. Обычные горожане, наскоро обученные пользоваться орудием... Большинство решило, что не хочет связываться с карлами. Люди никогда не питали к ним любви, но и ненависти не испытывали. К тому же война помешала бы торговле, а железные изделия гноморобов были куда лучше людских, причем карлы не просили за них дорого. Но другая часть, подстрекаемая приосом, живописавшим горы золота и драгоценных камней, спрятанных в гноморобских норах, считала иначе. Эта вторая часть была, однако, слишком мала, чтобы с нею идти на карл войной. И тогда Делано сделал ход чаром — вернее, тем, что сам посчитал таковым, хотя, как выяснилось позже, ход этот привел к печальным последствиям.
Выпив два жбана вина и захватив для храбрости еще столько же с собой, он отправился в лес. С собой Клер взял старого ополченца, бывшего когда-то следопытом, и тот запутанными тропами вывел приоса к стоянке лесовиков. Племя их, немногочисленное и воинственное, столичный город захватить не могло, но деревушки рыбаков и торговые обозы неоднократно разоряло. Вождь кошачьего народа, как называли себя лесовики, звался Шри Юшваром — жилистый кривоногий малый со впалыми щеками и низким лбом под патлами темных волос, которые он, скорее всего, не мыл ни разу в жизни. Лесовики одевались в шкуры, все были тощи, грязны, у всех длинные волосы, все вооружены клинками и небольшими луками, так что приос с трудом мог отличить женщин от мужчин. Посреди лагеря — двух десятков шатров из веток — Делано сел возле костра вождя и рассказал ему, чего хочет. Шри Юшвар, недолго думая, согласился.
Через несколько дней объединенный отряд ополченцев и лесовиков уничтожил все норы карл возле города. Сделать это оказалось просто: гноморобы умели сражаться, но не умели дышать угаром и жить в огне. Пришлось закупить много масла, горшков и пакли однако затраты сполна возместились той радостью, которую приос испытывал, наблюдая за горящими низкорослыми фигурами, что с криками выскакивали из нор и напарывались на ржавые клинки лесовиков. Он был доволен — хоть в норах не обнаружили золотых жил, но нашли некоторое количество необработанного драгоценного металла.
Нескольким карлам удалось спастись. Они ушли к Норавейнику, а затем Юшвар сказал, что лесовики видели, как небольшой отряд гноморобов проследовал на восток. За ним погнались, но карлам удалось скрыться. Нападать на гноморобскую столицу вот так сразу было нельзя, требовалось подготовиться. Многие в ополчении, раньше не желающие ссориться с карлами, теперь изменили свое мнение. Лавку гноморобов разграбили и сожгли, проживающих в городе немногочисленных карл убили. Как раз наступила зима, в такую пору идти к Норавейнику представлялось затруднительным, и решено было подождать. Лесовики, получившие свою часть золота и тут же обменявшие ее в городских лавках на теплую одежду, оружие, хлеб и главным образом самое крепкое и дешевое вино, убрались в Кошачий лес. Городской Совет отмалчивался: с одной стороны, он не одобрял происходящего, с другой — экспедиция приоса вроде бы увенчалась успехом. Да и золота в городе прибавилось.
Как только снег спал и весеннее солнце проглянуло сквозь облака, появились лесовики. Возглавляемая Делано Клером и Шри Юшваром небольшая армия отправилась к Норавейнику. Их сопровождали телеги, полные горшков с пропитанной горючим маслом паклей. Верховный приос уже мнил себя великим завоевателем, он даже научился более-менее ровно держаться в седле. Армия, разграбив две норы, встала лагерем на подступах к Норавейнику, готовясь перейти в последнее наступление.
И тут из Форы приехал аркмастер Доктус Савар с вооруженными клириками. Выяснилось, что тот отряд гноморобов, который не смогли задержать лесовики, достиг столицы, но пожаловался не Большому Приорату, а отправился прямиком к Владыке Универсала Октону Маджигасси. Так уж получилось, что Доктус вошел в шатер приоса, как раз когда Делано с помощью двух лесовиков отрезал левую руку у пойманного карлы, пытаясь добиться от того рассказа о тайных входах в Норавейник. Клирики убили лесовиков, а Клеру аркмастер приказал назавтра явиться в Совет и ушел, забрав с собой истекающего кровью гномороба и его отрезанную руку. При этом взгляд чара не предвещал ничего хорошего.
Велев Шри Юшвару дожидаться его возвращения, Делано на следующее утро оставил войско и, томимый дурными предчувствиями, отправился в город. Малый Приорат в полном составе поджидал его, Доктус Савар тоже присутствовал с каким-то свертком в руках. Он привел с собой едва державшегося на ногах карлу без левой руки. Положение казалось неопределенным: Фора, конечно, столица Аквадора, но до нее далеко, к тому же Малые Приораты имеют свои полномочия, и если какой-то из них решил развязать небольшую местную войну, так что в том плохого? Доктус Савар начал говорить, Делано Клер стал возражать, члены Совета молчали, пытаясь сообразить, на чьей они стороне, и тогда аркмастер, развернув сверток, бросил им под ноги отрезанную руку. Он сказал возмущенно: «Октон Маджигасси мой учитель и друг, и он ясно высказал свое мнение обо всех вас и том, что вы здесь творите. У нас, чаров, есть свои способы связи. Я дам знать — и вскоре сюда прибудет кавалькада клириков. Думаете, ваше ополчение справится с ними? Вы знаете, что нет. Обещаю: если сегодня же войско не будет отозвано, каждый из присутствующих в этой комнате лишится левой руки». После этого Доктус пристально поглядел на членов Совета и заключил: «Сколько вас здесь? Семеро? Я запомнил всех».
