Книга Анабиоз. Новая Сибирь, страница 23. Автор книги Юрий Бурносов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Анабиоз. Новая Сибирь»

Cтраница 23

— Да помню, я помню, — проворчал Антон, щурясь на солнце.

— Поэтому нам нужно отсюда уходить.

— Ты с ума сошел?! — Антон с негодованием поднялся со скамейки. — Куда? А о Ларисе с ребенком ты забыл, повторяя твой же вопрос? А зачем мы тут горбатимся и спорим, лук сажать или морковку? Чтобы все бросить?

— Прекрати орать! — Фрэнсис тоже встал. — Я что, говорю, что надо удирать прямо сейчас? Во-первых…

— Блин, ты чиновником никогда не работал?

— Э-э… чиновником? Нет… — озадаченно сказал камерунец. — Почему?

— Да твои «во-первых», «во-вторых»… Слушали-постановили… Протокол еще начни вести.

— Я по-другому не умею. Во-первых, нужно провести разведку.

Антон покрутил пальцем у виска.

— И оставить здесь Ларису?

— Кто сказал? Пойдет один из нас, например, я. Ближайшая деревня не так далеко, к тому же у Кирилы Кирилыча есть карта. Хорошо бы найти людей, поспрашивать, что происходит.

— Допустим, — мрачно согласился Антон. — А во-вторых?

— «Во-вторых» я еще не придумал, — широко улыбнулся Фрэнсис. — Думаю, «во-вторых» само собой станет понятно по результатам разведки. Ты не против, если пойду я?

— Против, — решительно сказал Антон. — Еще как против.

— Думаешь, Лариса меня не отпустит? Из-за Кириши?

— А ты думаешь, отпустит? Ты и сам-то подумай — это не на один день в лес сходить поохотиться. Это, поди, неделя минимум. За неделю, конечно, ничего не станется, но я-то, сам понимаешь, в вопросе детей Лариске не помощник.

— Жизнь заставит… — усмехнулся Фрэнсис.

Но Антону не слишком понравилась такая перспектива. К тому же дело было не только в этом.

— Представь: деревня, люди живут себе, боятся. И вдруг приходит вот такое черное рыло с оружием и начинает что-то выяснять. Они же попрячутся по подвалам так, что никого не найдешь.

— Хм… — камерунец поскреб в затылке, — об этом я не подумал.

— И напрасно. Ладно, когда мне идти?

— Да хоть завтра. Только давай посоветуемся с Ларисой, чтобы уж всё честно. Раз нас трое, значит, нас трое. И даже если мы «за», ее мнение тоже надо учитывать.

Лариса спорить не стала. Более того, проявила самое живое участие в снаряжении Антона в путь-дорогу: собрала продукты и наказала помимо прочего поспрашивать у тамошних жителей, если встретятся, нельзя ли у них что-нибудь на что-нибудь обменять. Соль бы не помешала, лишней не бывает, а главное — детская одежда, чтоб самой не шить.

Следующим утром Антон, чувствуя себя золотоискателем, отправляющимся из лагеря к далекой фактории, стоял во дворе домика. На плече у него висела трофейная «Сайга» с полным десятизарядным магазином, еще два таких же магазина лежали в рюкзаке и один — в специально нашитом Ларисой чехольчике на куртке, чтобы быстрее достать, если что. Пистолет, изъятый у Платона, Антон решил не брать. Та же Лариса долго с ним возилась и объявила, что ПМ старенький, плохо сохранившийся, и потому доверять ему нельзя — скорее всего, заклинит. К тому же при нем было всего четыре патрона — арсенал, мягко говоря, слабенький.

Провожали его Фрэнсис и Лариса, а новоявленный Кирила Кирилыч-джуниор мирно спал в колыбельке, которую они, как и скамейку, смастерили собственными руками. Правда, с колыбелькой рисковать не стали и воспользовались гвоздями везде, где нужно.

— Давай, Антошка, — камерунец обнял Антона и похлопал по спине, вернее, по рюкзаку.

Лариса поцеловала его в щеку, а потом, засмеявшись, — в губы. «Ёлки, это ж сколько лет я не целовался, — озадаченно подумал Антон. — А сколько не трахался… И когда теперь придется со всей этой историей…»

— Если видишь, что опасно — не лезь, — напутствовал Фрэнсис на прощание. — Дальше, чем договаривались, — не лезь. Нападают, угрожают — стреляй, не раздумывая. Гуманизм остался в том мире.

— Хорошо. Считайте коммунистом, если чего.

— Не понял.

— Лариска объяснит, пока я гулять буду. Всё, чао. Айл би бэк.

— Вот это понял, — Фрэнсис засмеялся.

Антон повернулся и пошел по тропинке прочь от домика, в котором они провели такую странную и разную зиму…


Он шагал, держа «Сайгу» так, как видел в боевиках про Чечню. Там, конечно, у людей были «калашниковы», но по виду «Сайга» не особо и отличается. В каком-то фильме ветеран поучал салагу, что автомат, закинув за плечо, носят только лохи. Если что случится, снять не успеешь, и тебя шлепнут.

Вокруг перекликались птицы. Кто-то небольшой рысью пробежал впереди по своим лесным делам. Идиллия… Судя по затертой карте лесника, идти ему километров сорок. Почти все — по пересеченной местности. Хотя чего там «почти» — все. По дороге же он не попрется, мало ли кто здесь ходит по дорогам… Зверь лесной безобиднее человека, который теперь и не человек совсем, а сам зверь: жрет друг друга…

Антон готов был примириться с тем, что его убьют. В конце концов, когда-нибудь все равно придется умирать, главное, чтоб не мучительно. Нет, не хочется, конечно, и на амбразуру он ложиться не готов, но если получится вдруг, что убьют — чего поделаешь… Но Антону очень не хотелось, чтобы его съели. Чтобы какая-то мерзкая харя глодала его руку или ногу, варила суп с его печенкой. Одно дело, когда тебя схавают могильные черви, это все же естественно. «Стану я земля, когда уйду, твоей листвой, твоей травой» — то ли песня старая была, то ли стихи.

Пройдя около двух километров — на весьма приблизительный взгляд Антона, — он остановился передохнуть и поправить шнурок на ботинке. Ботинок тоже был трофейный. Много пользы, кроме вреда, принесла им шумная компания покойного Платона. Размер, правда, был великоват, но Антон напихал в носок тряпья, получилось отлично.

Лес по-прежнему щебетал, щелкал и постукивал. Снега почти не осталось, только в овражках и промоинах лежали ноздреватые серо-белые холмики. Из земли радостно лезла травка и какие-то мелкие цветочки, не подснежники — подснежники Антон видел и знал. Пнув один цветочек ногой из мелкой мести — ты сидишь тут на солнышке, а мне идти туда, не знаю куда, — Антон пошагал дальше, бормоча под нос старую аквариумовскую песенку-марш.


Хочу я стать совсем слепым

И торговаться ночью с пылью;

Пусть не подвержен я насилью,

И мне не чужд порочный дым.

Я покоряю города

С истошным воплем идиота;

Мне нравится моя работа,

Гори, гори, моя звезда! [2]

Самое обидное, что Антон и в самом деле шел «туда — не знаю куда», потому что названия деревеньки он не знал. На карте Кирилы Кирилыча-старшего она угодила на самый сгиб, и буквы попросту не читались. Разумеется, никакой роли это не играло, но как-то неприятно было идти в безымянное место.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация