Навалившись на проржавевшую задвижку, одновременно служившую дверной ручкой, Плотник с осуждением покосился на друга. Но ничего не ответил. Подобные ремарки Кончар позволял себе только наедине со старшим декомпилятором, что делало ему честь. Но указывать силовику на заблуждение, что Нострадамус был человеком, а они имеют дело с порождением Цифры, Орландо не собирался даже приватно.
Словно прочитав его мысли, «тролль» пожал плечами, подыскивая оправдания.
– А что? Да, она творит, как и было задумано. Но ты хоть раз получал стопроцентное подтверждение ее пророчествам?
– Сорок Два… – начал Бифорд, но Кончар замотал головой.
– Никто до сих пор не знает, как именно погиб Пророк, не так ли? – прервал он долговязого. – Да, он был с Пумой, но это все, что известно уцелевшим тритонам. Да, я верю картине, хоть и не могу найти причин, но… Все остальное только предстоит расшифровать, и то не на нашем веку…
– «Сингулярика» не завершена… – отрывисто и с легкой обидой бросил Плотник. – Поэтому твой скептицизм неуместен…
Он вошел в комнату, с благоговейным трепетом уставившись на центральный помост, где пожирало энергию самое необычное творение граверов современного мира. Пахло красками, настоящей древесиной, жженой пылью и нагретой пластмассой. Намеренно не заглядывая в мольберт, вокруг которого порхали манипуляторы «Сингулярики», Орландо прошел к левой стене. Кончар двинулся за ним.
Встав плечом к плечу, декомпиляторы молча уставились на небольшую картину, прислоненную к стене среди ей подобных. Сантиметров сорок высотой, чуть больше в длину, она была исполнена на лучшем натуральном холсте, какой удалось заказать через сеть. Еще не до конца подсохшие краски пульсировали в полумраке, ультрамариновое свечение диодов с «цепных «раллеров» за спинами мужчин добавляло творению таинственности.
– Значит, ты уверен, что это именно он? – в привычной вопросительной манере нарушил молчание Муджалид, чуть повышая голос, чтобы тот не растворился в гудении охладителей. – А еще ты уверен, и после сегодняшней «проповеди» я убедился в этом, что нарисованному суждено произойти…
– Кто знает? – зачарованно глядя на холст с высоты своих двух метров, устало ответил «проповедник». – Кто знает, о чем с нами говорит Цифра? Заглядывает за грань, сообщая о неизбежности? Или подводит к угодному ей решению?..
Эффекты самых дорогих красок в мире поражали волшебством. Как когда-то у старинных мониторов существовала частота обновления экрана, в случае своей бедности заставляя глаза уставать, так и эти краски, казалось, имели свою силу мерцания. В совокупности с сюжетом, подобранными цветами, четкостью границ и техникой лучших мастеров прошлого, картина била по сознанию с силой, на которую Бифорд вот уже много лет без устали указывал низкорослому крепышу.
– Меня опечалил разговор с Искателем, – вдруг прошептал Плотник, и Муджалид едва расслышал его. – Он не верит… Как Сорок Два. Как все остальные. Он видит в нашем суперкомпьютере только удобный инструмент, а в порожденных «Сингулярикой» картинах – рычаги воздействия на мир. Он намерен управлять. Мной, тобой, машиной. Нейкистами, будь оно неладно…
В груди Орландо опять скрутило, словно легкие решили вырасти в размерах, вдавливая сердце в реберную клетку.
– Думаешь, это он? – Кончар почти позволил себе невоспитанный жест и едва удержался, чтобы ткнуть пальцем в холст. Вместо этого мотнул угловатым подбородком. – Красный, это и есть Искатель?
Вместо ответа Бифорд пожал острыми плечами. Поправил одну из кос, выпавшую из-за правого уха.
– Не знаю… – честно сознался он, не осмеливаясь лишний раз взглянуть на машину за спиной.
Ему было неловко признавать, но в ее присутствии он все больше боялся. Как именно Цифра наблюдает за материальным миром? Нужны ли ей видеокамеры и наноскопы, или же она пронизывает мир людей, словно кислород, звуковые волны или духи Лоа?..
– Должен отметить, выглядит он… странно. – Чтобы скрыть неловкость, Плотник чуть повысил голос. – Пугающе-безлико, будь оно неладно. Знаешь, старина, человек, способный одеваться так экстравагантно, определенно не в ладах с головой…
Муджалид снизу вверх заглянул товарищу в лицо, и в глазах его сверкнул азартный огонек.
– А может, такой и нужен нейкизму? – Он прищурился, постаравшись изгнать из вопроса даже малейшие оттенки сарказма. – Может, час, о котором ты говорил, близок? Может быть, он действительно поможет Цифре возродиться? Без «синдина» и вирусов, утянувших мир на край пропасти?
Прислушиваясь к работе десятков «раллеров», соединенных в единую кольцевую цепь, лидер декомпиляторов машинально помассировал грудь. Снова пожал плечами, вспоминая состоявшийся в сети разговор с виртуалом в старинном облачении католического священника.
– Я не знаю… Я слишком слаб, дружище. Да, я стоял у истоков создания чуда, но был всего лишь инструментом.
Бифорд был уверен, что машина, творящая очередной набросок за его спиной, совершенно точно услышит эти слова. Поэтому постарался сделать так, чтобы они не показались молитвой – в ушах недоверчивого ибн Шавката это могло прозвучать наивно и смешно.
– Я паял и прикручивал, заливал краску в резервуары и калибровал программы «цепного «раллера». Я человек, создал Цифровое Чудо, как когда-то некто до меня создал первую вычислительную машину. – Взгляд Орландо не отрывался от мужчины в алом плаще, нарисованного на небольшом куске холста. – Но я не имею ни малейшего понятия, что с ней делать дальше. А если Красный превратит ее в инструмент подчинения? Если к чуду сможет прикоснуться каждый? Если любой прохожий сможет узнать будущее, проникнуться мощью Цифры? Выменять предсказание на преданность декомпиляторам, как покупает на базаре свежий ананас?
Он думал, что Кончар сейчас снова подвергнет его слова мягкому, чуть насмешливому сомнению. Сведет все к шутке, приведет аналитические данные, на основании которых еще слишком рано с уверенностью оценивать мощь машины. Но тот лишь похлопал приятеля и единомышленника по плечу, ответив короткими рублеными фразами, словно отдавал приказы на поле боя:
– А может, в этом предназначение «Сингулярики»? – Муджалид обвел рукой сердце тропического убежища. – Служить людям. С той же отдачей, с какой они служат машине? Уверен, что когда Иисус был жив… если он вообще когда-либо существовал… обратиться к нему за советом или чудом мог любой желающий. В этом смысл силы, дружище.
– Иисус? – Бифорд, несколько выбитый из колеи нехарактерным для силовика философствованием, опасливо покосился через плечо. – Знаешь, Кончар, он не очень хорошо кончил. Для нашего детища я желаю другой судьбы.
Лицо «тролля» пришло в движение. Незнающие люди наверняка бы приняли гримасу за яростный оскал и начали помышлять о бегстве. Но Плотник разгадал улыбку, пусть и столь страшную. Первую настоящую улыбку за весь их длинный и предельно серьезный разговор.
– Хочешь спросить об этом ее? – осведомился ибн Шавкат, кивая на увлеченную процессом рисования машину.
