Капитану тоже очень хотелось отдохнуть, вытянуться во весь свой немалый рост, лечь, уставившись в небо, и ни о чем не думать. Хотя бы здесь, в африканской жаре.
Решено: это дело – последнее.
Он оставил включенный раллер, просчитывающий последние данные, на плоском камне и вышел к лагерю, посмотреть, что там происходит. Представшая взгляду картина заставила на миг забыть и об операции, и о желанном выходе в отставку.
В лагере царила тишина, шуметь было некому: Али с неестественно выгнутой шеей смотрел широко открытыми немигающими глазами на экран работающего раллера (сознание отметило дикость того факта, что у моториста есть раллер, а не на его сломанную шею), а Мартин лежал, уткнувшись лицом в рюкзак. Если бы не темно-красная лужица, натекавшая из небольшой ранки на голове штурмана, можно было бы решить, что он спит.
В руках сам собой оказался «дыродел», палец сдвинул рычажок предохранителя. Абсолютная тишина, даже ветер перестал дуть.
Непрестанно озираясь, Мустафа осторожно приблизился к трупу моториста. Раллер перед ним продолжал работать. Капитан взглянул на экран – знакомая картинка, он уже видел похожую, совсем недавно. Вот, значит, чья работа…
Сзади послышался шорох. Мустафа резко обернулся, вскидывая пистолет, но узнав подошедшего человека, опустил оружие.
– А, это ты, – с облегчением выдохнул капитан.
В следующий момент выпущенная из «дыродела» в упор пуля вышибла из головы Мустафы мозги, кровавым пятном отпечатавшиеся на скале позади него.
41. Конец августа. Три года назад. Анклав Цюрих
Замечательный черный кофе приятно обжигал губы. «Konditorei Schober» на Napfgasse – опыт, накопленный за столетия. Самый прекрасный кофе на планете. Только натуральный, отобранный на лучших плантациях Африки и Южной Америки. И безумно дорогой.
Кречет потянул воздух – Цюрих, сердце старой Европы, сердце нового мира Анклавов, благоухал историей и кофе. Так было всегда. И так будет – во всяком случае, Кречет хотел в это верить.
Прямо за стеклом резко вниз убегала узкая мощенная камнем улочка. Пара поворотов, и выйдешь к Лиммату. Кречет безумно любил это умиротворение, это спокойствие и беззаботность. Но так не могло продолжаться вечно.
Покупатель должен появиться с минуты на минуту. Здесь, в Цюрихе, все точно, как часы. Он не опоздает. Кречет специально пришел в кафе немного раньше, чтобы насладиться чашечкой кофе в одиночестве.
Хорошо быть самим собой, чувствовать свою силу, знать, что ты всемогущ. Что можешь если не все, то почти. Что нет для тебя преград. Нет ничего приятней, чем самому вкушать блаженство от чашечки дивного цюрихского кофе, все воспринимая и помня.
Сегодня последний день, когда он может себе это позволить. Уже завтра кофе будет пить кто-то другой и не здесь. Кречет не знает, кто это будет – так случается всегда, этого требует безопасность. И пока заведенные Профессором правила не подводили. Ни разу.
Он знал, что все они, создания Профессора, не совсем люди. То, что сотворили с ними, приближало их к богам. Ну как минимум к ангелам Господним. Они и были ангелами, отцом им стал Профессор.
Разумеется, за все надо платить. И его сила – не исключение. Как бы ни хотелось оставаться Кречетом, собой, это невозможно. Рано или поздно – а, скорее всего, это случится через пару дней – нейросоединения, необычные, созданные Профессором в его голове, спонтанно включатся. Так бывает всегда, Профессор рассказывал, почему это случается. Кречету нравилось ощущать себя всесильным, он любил разрушать. Но была одна проблема – разрушающая сила, что рвалась из него в такие моменты, не выбирала мишени, без программы она крушила все, что попадалось под руку. Даже сам Кречет не мог предугадать, куда нанесет удар то, что жило в его голове. То, что делало его неуязвимым и непревзойденным бойцом.
Был вариант: написать программу самому, загрузить ее себе в голову – вот он, раллер, лежит в сумке. Но какая это свобода, если все происходит согласно программе, будь она хоть трижды своей? Шаг вправо, шаг влево… С программой был только один вариант – шаг вперед. Нет, такая свобода хуже виртуального рабства. В работающем психокоде Кречет хотя бы не понимал, что является рабом.
Жаль, что со свободой придется снова прощаться, снова его купят. Ничего не попишешь, такова их судьба: у каждого из Соколов должен быть хозяин, а иначе – кто их вернет к жизни? Полной опасностей, яркой и интересной. Кречет осознавал, что рано или поздно подобная жизнь может незапланированно оборваться. Но ему это нравилось – какой смысл медленно и мучительно умирать, лежа на больничной койке?
Владелец уникальной модели мог ничего не знать о своем приобретении, но он безраздельно владел им. Профессор – очень умный человек, он все предусмотрел.
Кроме того, у Кречета есть и собственные мозги: когда он был самим собой, то никогда не гнушался решить, какой владелец ему подходит, а какой нет. Собственность тоже бывает опасной, вы не замечали? Да, дорогим швейцарским ножом запросто можно порезаться. С любой вещью приходится придерживаться предосторожностей, только с Кречетом предосторожности бесполезны.
Это случилось в прошлый раз. Вернее, с прошлым хозяином. Программа дала сбой, и сценарий завершился до того, как Кречет прибыл в условленное место. Вот тогда-то он и почувствовал, что такое настоящая свобода. Свобода выбирать, свобода действовать. Такого он не испытывал даже в «инкубаторе», как называл это место Профессор – одной из лабораторий, где Кречет проходил подготовку. Обучался сам Кречет, тогда еще виртуальные личности не требовались.
Он мог не возвращаться к хозяину, но боец знал, что его хватятся. Схема, разработанная Профессором, предусматривала дистанционное включение или отключение активности бойца – как ни крути, а хозяином всегда остается тот, у кого активатор. Но Кречет нашел решение. Он вернулся в точку рандеву, оператор со включенным раллером уже ждал. Пара фраз, пара вопросов ни о чем – операторы зачастую были обычными людьми, с собственной жизнью и проблемами в ней. В общем, он получил доступ к раллеру. Много времени не понадобилось, чтобы изменить несколько строк. Программу Кречет знал, как свои пять пальцев. Большего и не требовалось – теперь хозяин не имел выбора, он даже не знал, что выбор Кречет может сделать сам. И сам решит, кому владеть активатором.
Он медленно сжал правую ладонь в кулак, посмотрел на едва заметные ссадины на костяшках – ничего, это скоро пройдет, – снова расслабил руку и погладил небольшую сумку, висящую на спинке стула. В ней лежало все необходимое, то, что заберет покупатель. Вряд ли придет новый владелец, скорее покупатель просто передаст ему сумку. Указания, мануал, так сказать, находится в раллере, активатор спрятан в специальном кармашке. Он пока выключен, хозяина у активатора нет, но в раллере подробные указания, как сделать его своим. Там же титапластовый мини-сейф с нанопокрытием, в нем та самая «балалайка». Два остальных гнезда в мягкой поролоновой внутренности сейфа сейчас пустые. Их смогут наполнить и без него. Ну, собственно, это и все. И сама сумка: настоящая кожаная Prada. В подарок к комплекту.
