И опять никто не знал ответа на этот вопрос. Все сошлись единодушно на том, что, да, павильон Гарднера будет красив во всех отношениях. Можно было утешаться еще и тем, что всем понравилась идея паба или постоялого двора. Ведь посетителей придется чем-то кормить и поить, и, коль уж национальный характер поставлен во главу угла, то возле павильона следует построить паб. Для не особо сообразительных название паба «Британия» не оставит никаких сомнений в английской идентичности.
Как раз сегодня, в описываемый нами зимний день середины февраля 1958 года, Томас сидел на работе и читал гранки составленной им брошюры «Образы Объединенного Королевства» для продажи возле павильона. Текста было немного, зато он перемежался прелестными оттисками с деревянных гравюр Барбары Джонс. Гранки были на французском языке.
«Le Grand-Bretagne vit de son commerce, — читал Томас. — Outre les marchandises, la Grande-Bretagne fait un commerce important de „services“: transports maritimes et aériens, tourisme, service bancaire, services d’assurance. La „City“ de Londres, avec ses célèbres institutions comme la Banque d’Angleterre, la Bourse et la grand compagnie d’assurance „Lloyd’s“, est depuis longtemps la plus grand centre financier du monde».
[3]
Тут Томас немного засомневался, правильно ли он употребил артикль la в последнем предложении. Может, следует исправить на мужской род? В этот самый момент зазвонил телефон, и телефонный диспетчер Сьюзан оглушила Томаса удивительным известием: мистер Кук, управляющий отдела по выставкам, приглашает Томаса для беседы! К четырем часам.
Дверь в кабинет мистера Кука была приоткрыта, и оттуда слышались голоса. О, эти вальяжные, бархатные интонации уверенных в себе людей! Так могли разговаривать только представители истеблишмента. Томас хотел было постучаться, но его сковал страх. Вот уже более десяти лет он слышит вокруг себя эти голоса, и пора бы уже привыкнуть. Но он все медлил, и рука дрожала. Словно сегодня должно случиться что-то особенное.
Томас стоял перед дверью и боялся.
— Войдите! — отозвался кто-то, когда, наконец, Томас робко постучал.
Он сделал глубокий вдох, открыл дверь и вошел. Первый раз в жизни он попал в этот кабинет, но именно таким он его и представлял: массивная дубовая мебель, кресла и диваны, обтянутые красной кожей, поглощали все лишние звуки, создавая комфортную атмосферу неспешности и покоя. Из двух огромных раздвижных окон, доходящих почти до пола, открывалась панорама на Регент-парк — было видно, как убаюкивающе качаются на ветру макушки деревьев. Мистер Кук сидел за столом, а справа от него, со стороны окна, расположился его заместитель Мистер Свейн. У камина, спиной к Томасу, стоял незнакомый господин. Томас мог лицезреть его розоватую лысину, отраженную в зеркале с золоченой рамой. На господине был костюм из чесаной шерсти, белая рубашка с крахмальным воротничком, но это ничего не говорило бы о статусе господина, если бы не синий галстук, к которому был прикреплен значок то ли Оксфордского, то ли Кембриджского колледжа.
— А, мистер Фолей! — мистер Кук поднялся с места, чтобы поприветствовать сотрудника. Томас растерянно пожал протянутую руку, крайне обеспокоенный столь теплым приемом.
— Спасибо, что заглянули, мистер Фолей, как это мило с вашей стороны. Ведь у вас, как я понимаю, нынче уйма работы. С мистером Свейном вы, конечно же, знакомы. А это мистер Эллис, из Министерства иностранных дел.
Незнакомец повернулся к Томасу и протянул руку. Рукопожатие его было некрепким, словно сомневающимся:
— Рад знакомству, Фолей. Кук много о вас рассказывал.
Томас буквально не верил своим ушам. Поздоровавшись, он растерянно кивнул, не зная, что ответить. Наконец, мистер Кук жестом пригласил его присесть.
— Ну-с… — произнес мистер Кук, глядя прямо на Томаса из-за своего стола. — Мистер Свейн хорошо отзывается о вашей работе над Брюссельским проектом. Похвально, похвально.
— Благодарю вас, — пробормотал Томас, полуобернувшись к мистеру Свейну и почтительно склонив голову. Чувствуя, что на него имеются какие-то планы, он произнес чуть громче:
— Очень интересная работа. Захватывает тебя целиком.
— О да, мы тут, знаете ли, все вдохновлены Брюссельским проектом. До чрезвычайности, уж поверьте, — вставил мистер Свейн.
— Собственно говоря, — продолжил мистер Кук, — именно поэтому мы и пригласили вас для беседы. Свейн, введите мистера Фолея в курс дела.
Мистер Свейн встал со своего места и, заложив руки за спину, начал вышагивать по комнате на манер учителя латыни, который собирается повторять с классом спряжения глагола.
— Как всем вам уже известно, британский павильон будет поделен на две темы. Первая — это, так сказать, официальная часть и наше детище, над которым корпит все Управление информации. Последние несколько месяцев мы работаем как проклятые, и наш молодой сотрудник Фолей не является тут исключением. Он напридумывал бесконечное количество заголовков, составил массу путеводителей и прочее. Работает с искрой, с огоньком. Конечно же, официальный павильон — важная составляющая и с культурной, и с исторической точки зрения. Времени остается немного, но мы совсем не… эээ… я хотел сказать, еще не достаточно состыковали много всего по мелочам. Но… с основными, базовыми требованиями мы уже справились. Главная наша идея — это продать, или, если выразиться иначе, спроецировать образ британской нации. Держа в голове все аспекты — исторические, культурные, равно как и научные. Мы, конечно же, стараемся оглядываться на нашу богатейшую, полную событий национальную историю. Но одновременно с этим мы всматриваемся вдаль, впереди себя, там где… там где…
Свейн запнулся, пытаясь подобрать слово.
— В будущее? — догадался мистер Эллис.
Лицо мистера Свейна просветленно озарилось:
— Да, совершенно верно. Оглядываемся на прошлое, вглядываясь в будущее. Одновременно и то и другое. Ну, вы меня понимаете.
Мистер Эллис и мистер Кук дружно кивнули. Очевидно, они легко представили себе, как можно одновременно оглядываться назад и вглядываться вперед. Они так старались, что совершенно забыли о существовании Томаса.
— Кроме того, — продолжил мистер Свейн, — будет еще отдельный павильон от «Бритиш Индастриз», но это уже совершенно из другой области. Тот павильон формируется Британским выставочным комитетом, их патронируют крупные промышленники. И у них, в отличие от нас, — узкие, целенаправленные задачи. Частная лавочка, так сказать. Уже много других промышленных компаний выказали желание поучаствовать, так что там предполагается наладить живой и, я надеюсь, успешный бизнес. В Брюсселе только один павильон будет финансироваться из частных источников, и, что весьма лестно, это будет именно «Бритиш Индастриз».
