Тот калейдоскоп образов и событий; через который прошел ее разум во время кратковременного забытья, стремительно разорвался на части, рассыпавшись осколками битого стекла по колеблющейся поверхности зыбкой реальности. Казалось, еще секунду назад она видела что-то чрезвычайно важное — картину, способную не только пролить свет на ее будущее, но и дать объяснение, отчего началась эта война и чем она завершится. А прямо сейчас не осталось ничего — туман, выглядевший непроглядно плотным, развеялся от одного легкого дуновения ветра. Единственное, что четко запечатлелось в памяти, — странное событие, произошедшее с ней в этом тревожном сне...
Сначала нет ничего — одна темнота. Затем — какое-то невнятное мелькание образов, оканчивающееся резким переходом, и вот она уже лежит на земле, оглушенная жестоким ударом железной перчатки. Если бы этот удар не прошел вскользь, то, без всякого сомнения, раскроил бы ей череп, пробив в голове впечатляющую дыру. Из-за невероятной слабости она не шевелится, но глаза фиксируют все происходящее. Шум в голове мешает что-либо разобрать, однако слова не играют ни малейшей роли, поэтому на них можно не обращать внимания.
Нечеловечески сильная рука берет Иту за волосы и рывком поднимает вверх, так что вес ослабевшего тела приходится на колени. Именно резкая боль приводит ее в чувство, и она понимает, что рука, лишившая ее части волос, принадлежит орку. Ей хочется что-нибудь сказать напоследок — выплюнуть оскорбление или проклятие, но все тщетно: голова предательски кружится, и ей не удается даже разомкнуть губы.
Пленница не видит лица своего мучителя, но догадывается, какое выражение блуждает на его отвратительной морде.
В таком подвешенном состоянии проходит несколько бесконечно долгих секунд, которые кажутся ей если не вечностью, то чем-то очень к ней близким, а затем ладонь орка разжимается и подошедший откуда-то сбоку мужчина зажимает ее волосы в свой кулак.
Почему-то в этот момент ей становится невыносимо больно и гадко. Мысль о том, что она умрет от руки безобразного орка, не вызывала в ее душе никаких эмоций. Но этот человек... Она понимает: он и есть тот самый Хрустальный Принц, которого Ита поклялась убить во что бы то ни стало.
Жестокая насмешка судьбы.
Несправедливость, возведенная на пьедестал.
Глупая, бессмысленная кончина от руки ненавистного предателя.
Она напрягает все силы, чтобы закричать, выплеснув бессильную ярость. Но тщетно.
Заклятый враг наклоняется к пленнице, так что их лица теперь находятся очень близко — настолько близко, что ей даже не удается сфокусировать взгляд — Ита видит только губы.
Мужчина что-то говорит, но гул в голове не позволяет ей услышать его слова.
Впрочем, прощальная речь не затягивается. Два, максимум три предложения — и финал: коротко, без замаха он бьет ее в сердце, одновременно отпуская волосы.
Рукоять кинжала торчит из ее груди, а обмякшее, ничем не удерживаемое тело заваливается на бок.
Она не чувствует боли и даже успевает мысленно удивиться тому, как, оказывается, просто и совершенно не страшно умирать. А затем ее голова достигает поверхности земли — и сознание меркнет...
Как ни странно, этот тревожный сон (а точнее, кошмарное видение, слишком похожее на пророчество) привел к совершенно неожиданному результату. Ни на секунду не усомнившись в том, что перед ее глазами промелькнула картина возможного будущего, Ита тем не менее не отказалась от задуманного. Лучница просто изменила свои планы. Вместо того чтобы попытаться заручиться поддержкой олвиров, она решила действовать в одиночку. Со стороны могло показаться, что это чистой воды безумие. Но, во-первых, из-за нее и так погибло слишком много ни в чем не повинных людей, чтобы добавить к этому длинному списку еще несколько старых друзей. А во-вторых, та, в чьих жилах текла смешанная кровь двух рас, вдруг поняла — после неудачного выстрела в гольстерра с ней что-то произошло. Она неуловимо изменилась, стала сильнее и жестче, хотя и до этого момента не отличалась особой женственностью и мягкостью. Но и это было еще не все — отныне в ней жила какая-то часть окаменевшей стрелы. Ита не могла четко и внятно объяснить, откуда взялась эта уверенность, но женщины, в отличие от мужчин, более чувствительны, едва ли не на подсознательном уровне отмечая появление на своем горизонте новой соперницы, или коварной подруги, или... А впрочем, все это было не более чем досужими домыслами.
Какая-то часть сознания Иты верила в то, что ей передалась сила окаменевшей стрелы, а другая считала это предположение не более чем игрой взбудораженного разума. Но как бы то ни было, именно после этого короткого сновидения она приняла решение действовать в одиночку, чтобы не зависеть от посторонней помощи. И в соответствии с этим решением она развернулась, направляясь туда, откуда только что пришла.
«Во время великих войн и потрясений будущее не определено. Об этом знают даже дети. Так что все эти видения не стоят и ломаного гроша», — подумала Ита. После чего, отбросив в сторону мысли о глупых пророчествах и никчемных предзнаменованиях, решительно зашагала навстречу Судьбе.
Даже если бы она была стопроцентно уверена в том, что эта дорога окончится безжалостным лезвием кинжала, по самую рукоять утопленным в ее груди, то все равно не изменила бы своего решения. Однажды взяв в руки бокал, до самых краев наполненный обжигающе-холодным коктейлем из сплава ярости, боли и ненависти, Ита должна была испить эту чашу до дна. Дойти до самого конца своего пути и выполнить данную себе клятву, чего бы ей это ни стоило.
* * *
Кроме троих людей-лучников — меня, Свена и Карта, в состав предстоящей экспедиции вошли: пара имуров — Динкс и Лам, двое темных эльфов — Айвель и Валд, а также пятеро орков во главе с Олитунгом — существом, в чьей могучей груди билось два сердца.
Дроу и телохранитель-имур были универсалами — прекрасно владели как луками, так и холодным оружием. Динкс, судя по всему, был неплохим магом. Каждый орк представлял собой мощный кулак — стену, за которой более легкие и подвижные бойцы могли чувствовать себя в относительной безопасности. С тремя людьми-лучниками все было понятно без лишних объяснений. Дело оставалось за разведчиками.
Наш путь пролегал через леса, поэтому я хотел взять в отряд пару воргов, но в последний момент передумал. В отличие от всех остальных рас ворги были диким и необузданным племенем, мало чем отличаясь от животных. И даже несмотря на то что они были лучшими из лучших, мне не хотелось обременять себя лишними проблемами.
Именно эти соображения натолкнули меня на мысль о гоблинах. Несмотря на свою трусость (а может быть, именно благодаря ей), осторожные гоблины были неплохими разведчиками. К тому же я хорошо знал Мгхама, поэтому мог рассчитывать на то, что, учитывая «старую дружбу», он даст своих лучших следопытов.
Но для начала пришлось разобраться с дуэлью орка и дроу...
Разговор с Фасой занял не больше получаса, поэтому, вернувшись в расположение лагеря, я застал всех на месте. Несмотря на то что совсем недавно принц дроу валялся в пыли, сейчас его одежда выглядела слегка помятой, но чистой. В другое время я, может быть, удивился бы этому, но сейчас было не до того.
