Файт не только был фанатично предан мятежному сыну Хаоса, но и никогда не сомневался в мудрости своего господина. Он лишь в очередной раз про себя восхитился гением хозяина, умеющего извлечь выгоду даже из самой невыгодной ситуации.
— Раздевайтесь! — в последний раз повторил Финкс, чье сознание уже полностью растворилось в бурном круговороте расплавленного золота, крови, страха, вожделения и еще какого-то неведомого доселе чувства, описать которое словами не представлялось возможности.
Надменные богачи не слушают его, поэтому прямо сейчас он изрубит безумцев на мелкие части и вытряхнет из них все бриллианты, где бы они ни находились — пускай даже в кишках!
Эта сумбурная мысль шлейфом падающей звезды озарила сознание человека, ослепленного призрачно-неверным сиянием золота.
А в следующий момент все утонуло в беспросветном мраке, чью сгустившуюся тьму не смог пробить даже блеск практически всесильного металла.
Тот, кто стоял пред ним и всего секунду назад казался обычным смертным, неожиданно увеличился в размерах, став белой фигурой, левая сторона которой выглядела как статуя, а правая являлась половиной человеческого тела. (Мелиусу понравился образ светлого божества, которое убедило Левсета, что перед ним высшее существо, поэтому он воспользовался им еще раз.).
Белая мраморная рука потянулась к человеку, посмевшему обнажить оружие против самих небес, и, положив каменную ладонь на голову, слегка сжала пальцы.
Обезображенное тело Финкса рухнуло к ногам испуганной лошади, которая шарахнулась в сторону, после чего, объятая ужасом, не разбирая дороги, понеслась подальше от этого страшного места.
Оставшиеся одиннадцать всадников хотели было последовать ее примеру, но гипнотизирующе-властный голос полустатуи-получеловека буквально пригвоздил их к месту.
— Время лордов Хаоса истекает. — Эти простые слова были наполнены еще более зловещим смыслом, чем только что совершенное убийство. — Им на смену придут новые, справедливые боги. Те, что навсегда сотрут из человеческой памяти воспоминания о прежних владыках. Они будут строгими и справедливыми. Одарят послушных милостью, — мраморная рука жестом землепашца, сеющего зерно, раскинула полукругом горсть золотых монет, — и уничтожат непокорных.
Каменная нога статуи презрительно пнула распластанное на земле тело, так что оно отлетело на несколько метров.
— Искоренят темные расы, принеся мир и благоденствие Альянсу, и приведут человечество в новую эру. Эру процветания и радости, любви и мира, покоя и благополучия — всего того, без чего невозможна нормальная жизнь.
Одиннадцать грабителей потрясений молчали. Только что на их глазах разыгралась кровавая драма, о которой нельзя было даже подумать без содрогания, и вдруг все резко изменилось — они стали очевидцами чуда, которое вытеснило из их разума воспоминание об убийстве.
— Возьмите деньги — и расскажите всем, что вы видели. — Огромная фигура уменьшилась в размерах так же стремительно, как и выросла, вновь став обычным, ничем не примечательным путником.
Двое людей практически одновременно сделали шаг вперед, намереваясь продолжить свой путь, — и кольцо всадников расступилось.
Фигуры загадочных странников уже давно скрылись из вида, а оставшиеся грабители все так же стояли на месте, сдерживая нетерпеливо прядущих ушами коней, которых пугало присутствие мертвого тела, лежащего неподалеку.
Призрачно поблескивала в траве россыпь золотых монет, но люди все не решались взять в руки запятнанный кровью дар высших существ.
В конечном итоге алчность возобладала над страхом. Один из них спрыгнул с коня и, наклонившись, подобрал пару монет.
— Настоящее! Оно настоящее! — в неподдельном восторге вскричал он и наклонился еще...
Это послужило сигналом для остальных спешиться. Сокровище лежало у их ног, и было бы верхом глупости отказаться от законной добычи из-за каких-то нелепых страхов.
— Алчность и страх — вот те две составляющих, которые мы заложим в фундамент новой веры и нового общества. — Этан скорее размышлял вслух, нежели разговаривал со своим преданным файтом. — Мои родители так и не поняли одну простую истину: этим огромным муравейником, копошащимся у их ног и живущим по каким-то своим собственным странным законам, можно легко управлять.
— Алчность и страх, больше ничего и не нужно, — еще раз задумчиво повторил он, невольно ускоряя шаг, — именно эти составляющие в конечном итоге помогут мне добиться поставленной цели, стать полноправным властителем всего сущего.
* * *
Путь Иты лежал в штаб командования. Она рассчитывала найти там олвиров — элитное подразделение лучников-эльфов, с которыми ее связывали давние дружеские отношения. По слухам, они должны были находиться среди армий, защищающих перевал Стервятника. Но так как это было не обычное армейское подразделение, а группа, состоящая в распоряжении командования для особых поручений, то обнаружить ее постоянно меняющуюся дислокацию было не так просто, как могло показаться на первый взгляд.
Впрочем, найти олвиров Ита могла бы и с завязанными глазами — за долгое время знакомства она не только освоила все приемы эльфов, но и научилась безошибочно определять их месторасположение.
Главная трудность состояла в том, чтобы убедить старых друзей помочь ей. Причем для задуманного Ите нужно было не больше трех-четырех стрелков.
Если бы речь шла о мирном времени, девушке стоило лишь намекнуть, после чего не было бы отбоя от желающих оказать услугу красавице-полукровке. Но сейчас шла война, и это в корне меняло дело. Скованные железной дисциплиной, эльфы вряд ли смогут покинуть расположение части даже на непродолжительное время, не говоря об экспедиции на неопределенный срок.
Ита отдавала себе отчет в том, что шансов практически нет, и тем не менее должна была попытаться поговорить с олвирами. Если они не помогут, то, по крайней мере, смогут дать совет или поделиться какой-нибудь относящейся к делу информацией.
Все наверняка произошло бы так, как она задумала, потому что до штаба армии было не более двух часов ходу через лес. Но после того, как она наткнулась на лесной прогалине на труп обезглавленного ворга, силы как будто оставили ее. Каждый шаг давался все с большим и большим трудом, так что в конечном итоге Ита сочла за лучшее немного передохнуть, прежде чем продолжить путь.
Она села на землю, прислонившись спиной к стволу старого, многое повидавшего на своем долгом веку дерева и всего на мгновение устало прикрыв глаза. В планах обессилевшей лучницы был кратковременный отдых, но как только тяжелые веки закрылись, сознание сразу же провалилось в глубокую пропасть сна.
Это странно-тревожное сновидение больше походило на реальность, нежели на обычный сон. Мрачную, беспощадную реальность, в которой привычный доселе мир предстал в каком-то новом, зловещем ракурсе.
Она проснулась так же неожиданно, как и уснула. Мгновение назад ее тело было расслаблено, а сознание блуждало в каких-то неведомых далях, а теперь в ясных, широко открытых глазах не было даже намека на сон.
