Если же Алт решил поиграть в детские игры, используя всю мощь слуг Хаоса, чтобы поймать какую-то глупую кошку, что ж, это только его проблемы.
Лично она не станет ему препятствовать. В конце концов, у каждого из них есть собственный план и свои маленькие секреты, о которых до поры до времени лучше не говорить вслух.
— Гольстерры скоро должны возвратиться, после чего можешь делать с ними все, что захочешь, — сказала она мужу.
Алт уловил в тоне жены иронию, но сдержал вспышку гнева. Со стороны действительно могло показаться необъяснимо странным, что всемогущий властитель сферы Хаоса с помощью толпы монстров гоняет какую-то кошку. Но Спящий не был какой-то кошкой. Он был тем, о чем никто из присутствующих не имел ни малейшего понятия. Когда-нибудь Алт расскажет жене, чем была обусловлена его просьба, но всему свое время. Сначала он разберется со всеми проблемами и только потом посвятит Фасу в тайну Спящего.
А пока эта безумная игра становилась все запутаннее и интереснее, потому что ядовитый клубок змей, участвующих в состязании, затягивался во все более и более плотный узел интриг и противоречий. Они до сих пор балансировали на хрупкой грани шаткого мира, отделяющего их от яростной вспышки смертельного броска, но это состояние не могло продлиться слишком долго. Одно неверное движение, отклонение в сторону, ошибочно принятое за признак слабости, — и все. Развязка наступит мгновенно. И победитель получит не славу и почести, как полагается в честной битве, а всего лишь возможность пережить побежденного на несколько кратких мгновений, пока не начнет действовать смертельный яд от укуса.
Глава 14
Имуры видят в темноте намного лучше, чем люди, и в этом нет ничего удивительного, так как глаза этих грациозных созданий не только по внешнему виду, но и по строению напоминают кошачьи.
Впрочем, даже имуры оказались не в состоянии тягаться с моими внезапно обнаружившимися способностями. Для людей-кошек это была ночь, а для меня — серый ненастный день, или вечерние сумерки. Поэтому не было ничего удивительного, что я заметил часового задолго до того, как он различил силуэты людей, направляющихся в расположение лагеря. Я шепнул Свену:
— Просто молчи и все. Говорить буду я.
Свен утвердительно кивнул. Во-первых, я был командиром, а во-вторых, мой друг не испытывал никакого желания вступать в разговоры с врагом. После того как имур различил смутные силуэты приближающихся людей, он сделал широкий полукруг, обойдя их с тыла. Часовой двигался бесшумно, словно огромная кошка, и явно намеревался ошеломить людей своим внезапным появлением. Однако все эти детские хитрости могли обмануть кого угодно, только не меня.
— Плохого бойца слышно издалека, а видно и того дальше, — четко и ясно произнес я, даже не потрудившись оглянуться. — Если все имуры будут подобны тебе, Хаосу никогда не выиграть эту войну. Жалкие люди вместе с презренными эльфами и глупыми гномами возьмут верх.
Воин находился еще слишком далеко, чтобы обычный человек мог услышать его мягкую поступь, не говоря уже о том, чтобы увидеть его силуэт, но имур сразу понял — эти безжалостно-насмешливые слова относятся к нему.
Был бы мой слух настолько же совершенен, как и зрение, скорее всего, я мог бы услышать, как заскрипели от гнева его зубы. А если бы вдобавок к этому я обернулся, то смог бы увидеть напрягшиеся скулы, сведенные яростной судорогой, мгновенно исказившей его лицо до такой степени, что оно превратилось в страшную маску.
Но мне не нужно было ничего видеть и слышать, чтобы понять — такое оскорбление может быть смыто только кровью. Часовой вытащил короткий кинжал и, не скрывая враждебных намерений, устремился к презренным людям, посмевшим унизить его.
Все так же находясь спиной к стремительно приближающемуся противнику, я предупреждающе поднял вверх правую руку и торжественно, громко, будто произносил слова древней клятвы, сказал:
— Мое имя Хрустальный Принц. Вместе с оруженосцем я направляюсь к генералу Тиссену, чтобы передать ему важные сведения.
Если бы на месте имура был неуравновешенный орк или представитель любой другой темной расы, то, вероятнее всего, нас бы изрубили в мелкий фарш, назовись мы хоть посланниками лордов Хаоса. Но люди-кошки, несмотря на то что подвержены вспышкам животной ярости, всегда славились тем, что при любых обстоятельствах оставались образцовыми солдатами, свято чтящими воинский долг. Именно на этом и строился мой расчет — мне нужен был взбешенный до предела имур, который тем не менее не только не тронет нас со Свеном, но и лично проследит за тем, чтобы союзники без задержек и происшествий достигли места назначения. До тех пор пока мы не переговорим с генералом Тиссеном, он нас не тронет, а затем...
Сколько странных и загадочных смертей происходит во время войны — не сосчитать. Так что если двое людей оказались зарезанными ночью в поле, это только их проблема и ничья больше. Уязвленный до глубины души воин все рассчитал правильно. Не учтя только одной незначительной детали — мы не собирались покидать лагерь имуров, потому что пришли сюда для того, чтобы остаться здесь навсегда.
Сопровождаемые (точнее говоря, конвоируемые) часовым, мы без проблем вошли в спящий лагерь. Расположение командных пунктов в походных условиях одинаково у всех армий. Шатер главнокомандующего находится в центре. Что, с одной стороны, делает его самым безопасным местом в случае неожиданного нападения, а с другой — позволяет отдавать приказы войскам, находясь в буквальном смысле слова в эпицентре событий.
Мы подошли уже настолько близко, что я мог различить эмблему главнокомандующего, вышитую над входом в шатер, но именно в этот момент по однотонно серому небу прошла темная рябь.
«Надвигается ураган», — еще успел подумать я, но ошибся.
Это был не ураган. Имя стихии, сметающей все на своем пути, не оставляя после себя ничего живого, было гольстерр. А точнее, пара гольстерров. Они вынырнули из низких туч, обрушившись на спящий лагерь смертельным торнадо. Я узнал их только потому, что жуткими историями о слепых монстрах, посланцах богини Фасы, пугали непослушных детей моего племени со стародавних времен. «Будешь озорничать, налетят из-за туч и разорвут тебя на кусочки гольстерры», — частенько ворчала моя бабушка, всегда делая в воздухе охранный знак, якобы защищающий от этих тварей.
— Будешь озорничать, и придут к тебе гольстерры, — машинально повторил я старую присказку, повернув голову к сопровождающему нас часовому и неожиданно даже для самого себя широко и радостно улыбнулся.
Не только генерал Тиссен, но и все без исключения имуры предали моих людей, бросив лучников племени Сави на произвол судьбы, оставив умирать под ударами копий тяжеловооруженных рыцарей. Поэтому, наверное, впервые в истории мира сердце человека, увидевшего неумолимо приближающихся чудовищ, наполнилось радостью.
— А ты ведь, небось, озорничал, — в притворном гневе покачал я головой все с той же неизменно застывшей улыбкой на лице.
