– Да. Да. Один момент.
Только сейчас медленно двигающийся НОЙМ вышел на освещённое пространство, и стало хорошо видно, что он тащит за волосы тело.
– Крупный план лица киборга и сразу же – его несчастной жертвы! – приказал режиссёр.
– Уходим! – более настойчиво повторил боец, который не собирался строить из себя героя, красиво умирая перед объективом телекамеры.
– Без меня, – отмахнулся оператор, уже принявший окончательное решение остаться, так как, во-первых, узнал «жертву» – ту самую тварь, которая хладнокровно расстреливала распростёртых на земле людей. А во-вторых…
Во-вторых, НОЙМ, тащивший за волосы свою подружку, двигался очень медленно и неуверенно, как будто был контужен взрывом или вообще ничего не видел.
– Крупный план лица мужчины! – направление мыслей режиссёра совпадало с выкладками его подчинённого.
– Да он же ничего не видит! Тыкается в стену, словно слепой щенок, и еле идёт! – Оператор с трудом подавил радостный крик, как будто боялся спугнуть неожиданную удачу.
– Что?! – Боец собиравшийся было уходить, остановился. – Что ты сказал?
– Мужчина слепой, девчонка без сознания. Если хочешь, иди наверх – и упусти единственный шанс в жизни стать героем, собственноручно завалившим пару НОЙМов.
Оператору было наплевать, станет этот парень героем или нет. Единственное, что он знал наверняка, если сейчас боец уйдёт, а вместо него появиться тяжеловооружённая штурмовая группа, то ему ничего не дадут снять. И тот «единственный и неповторимый кадр», ради которого он был готов практически на всё, пройдёт мимо него.
– У тебя же есть оптика на винтовке! – не отрываясь от камеры, сквозь плотно сжатые от зубы произнёс он. – Посмотри сам.
Расстояние было не слишком большим, поэтому даже невооружённым глазом было видно, что с НОЙМом что-то не так.
– Да. Точно. Он абсолютно не ориентируется в пространстве! Подтверждаю, киборг ничего не видит. Есть – оставаться на месте!..
– Что они говорят? – Оператор продолжал безостановочно снимать.
– Пришлют ещё двоих для проверки информации. Приказали оставаться на позиции.
«Эти идиоты военные даже не додумались включить телевизор, а ведь там всё прекрасно видно», – отметил про себя телевизионщик, в глубине души которого стремительно разрасталось предчувствие: он находится в нескольких мгновениях от своего лучшего кадра.
– Отойди в сторону! – Грубый голос принадлежал одному из двух новых бойцов, спустившихся в подвал, чтобы проверить поступившую информацию.
«Полицейские, поджав хвосты, трусливо бежали, а со своим он бы не стал так грубо разговаривать. Значит, увязавшийся за мной мальчишка остался», – промелькнуло на периферии сознания оператора. Это было последней мыслью, не относящейся к его триумфу. Короткому и стремительному рывку к финишу, за которым с напряжённым вниманием наблюдают миллионы телезрителей. Тому, к чему он долго и упорно шёл все эти годы. Такой момент бывает раз в жизни.
И стоило ему это осознать, сразу же всё встало на свои места, и заметно нервничавший до этого журналист успокоился. Теперь он был готов к тому, что прямо сейчас бешено крутящиеся колёса «однорукого бандита» остановятся, и судьба, наконец, улыбнётся своему избраннику, одарив его комбинацией из трёх семёрок.
Затаивший дыхание, режиссёр уже ничего не говорил, потому что чувствовал – сейчас не стоит давать никаких советов подчинённому. Тот, что называется, поймал кураж, и всё, что теперь требуется, – дать ему снять это шоу до конца.
– Готов открыть огонь. Жду подтверждения. – В отличие от экспрессивного оператора, вновь прибывший солдат мыслил простыми категориями.
Перед ним находится дезориентированный враг, которого необходимо уничтожить. Если командование даст приказ, он и его товарищи сделают то, что должны. И всякие глупости вроде «одноруких бандитов» и прочей низкосортной ерунды здесь будут совершенно ни при чём.
– Готов открыть огонь. Жду подтверждения. – повторил он, не понимая – с какой стати командование медлит.
Однако у командования были свои резоны. Причём достаточно веские. Приказ об уничтожении противника отдать нетрудно. Но когда идёт прямой эфир, чуть ли не на всю страну, и к тому же на острие атаки недостаточно сил, чтобы гарантированно ликвидировать цель, колебания вполне уместны.
– Что он делает? – Молодой практикант, увязавшийся за оператором, был поражён до глубины души. – Зачем бьётся головой о стену?!
Старший группы спецназа мог бы назвать пару причин, из-за которых человек может попытаться разбить себе голову, но не стал этого делать. В конце концов, они не на лекции по влиянию психотропных препаратов на человеческую психику, а в боевой ситуации.
– Что он?..
– Заткнись, пока я не размазал по стенке твою башку.
Это была явно не пустая угроза. Особенно учитывая тот факт, что совсем недалеко находилась пара смертельно опасных хищников. И пускай один из них не подавал признаков жизни, а второй, словно заводная кукла, бился головой о стену, это ничего не меняло. Проклятые НОЙМы представляли опасность до тех пор, пока дышали и двигались.
Опытный боец не ошибался – они действительно всё ещё представляли опасность. Во всяком случае, тот из них, кого звали Мессия.
Система закончила прогон теста, не выявив никаких ошибок, в тот самый момент, когда НОЙМ достиг бреши в стене. Искусственный глаз, наконец «ожил» и…
Он остался почти так же слеп, как до этого. Только теперь беспроглядный мрак сменился размытой картинкой, где невозможно было угадать даже очертания предметов, не говоря о чём-то более конкретном.
Мессия различал световое пятно, маячившее впереди. Это горели лампы в подвале, куда они с Бемби так отчаянно стремились. Но ничего больше он не видел.
Это было очень странно, особенно если учесть, что искусственный глаз не имел никаких видимых повреждений. Система подтвердила свою полную работоспособность, представив его внутреннему взору тестовую картинку. Создавалось впечатление, что Мессия сидит в старинном кинозале и способен видеть всё, что происходит на экране, но выйти за пределы кинотеатра, чтобы взглянуть на настоящий мир, – не может.
– Что за…?! – Вопрос был обращён в никуда, ведь единственный человек, который мог бы ему посочувствовать в данный момент, пребывал в бессознательном состоянии.
Он по инерции вышел на освещённое пространство и остановился. Там впереди кто-то был. Не оставалось никаких сомнений, что притаившийся враг находится совсем рядом. Мессия чувствовал это тем особым чутьём, которое приходит только с годами и опытом. И если он сейчас повернёт обратно, показав свой испуг или бессилие, то этот кто-то догонит его и бросится на спину. Потому что стая гиен без промедления нападёт на раненого льва, если почувствует его слабость и беспомощность.
