— Сейчас вернусь, — пообещал он.
И потянулся за халатом.
— Можешь не одеваться, я видала тебя нагишом, — усмехнулась Фрида. — Так что не прикидывайся очень скромным.
— Не буду, — пообещал он и пошел в ванную комнату.
Фрида молча наблюдала за листьями за окном, затем принялась исследовать трельяж в комнате. Это была очень красивая вещь — трогательно-голубого цвета, старинная, выложенная перламутром и морскими ракушками. В трех зеркалах, к удивлению девушки, ее отражение существенно отличалось от привычного. Настоящая красавица!
Она выбрала один из тюбиков губной помады — «Бледное сияние» — и накрасилась. Критически взглянула в зеркало и стерла помаду. Не ее цвет. Неторопливо причесалась гребнем Стеллы, с черепаховой ручкой. Когда та явится к себе в спальню и начнет причесываться, непременно заметит среди зубцов несколько темных волосков. Удивится: кто бы тут мог быть и причесываться ее гребнем? Кто тот посторонний, который проник в ее мир?
Прошло минут двадцать. Фрида встревожилась и пошла в ванную комнату. Когда распахнула дверь, то с ужасом увидела, что Джеми лежит на мраморном, в черно-белую клетку, полу. Опустившись рядом с ним на колени, нащупала пульс, он бился медленно, но ровно. Жив!
— Джеми! — позвала она. Он пробормотал что-то неразборчивое. Головой он неловко опирался на корпус ванны. Она отчетливо видела его предплечья, могла бы пересчитать его ребра. Линии его тела она помнила наизусть, но сейчас оно было другим. Он сильно похудел. На лбу у него красовался огромный синяк.
— Джеми, ты в порядке?
— Ага, — еле слышно ответил он. — Сейчас отдышусь.
Фрида вернулась в спальню, вынула из сумки листок с текстом первой песни. Она не хотела давать ему все сразу. Хотела подождать, посмотреть, достоин ли он окажется ее дара. Или просто посмотреть, что будет с ними обоими дальше. Теперь она это примерно представляла.
И аккуратно положила бумагу на кровать, прямо на подушку Джеми. «Призрак Майкла Маклина». Может быть, ей следовало укрыть его сейчас чем-нибудь, набросить на плечи одеяло или устроить на полу чуть удобнее, но она не была уверена, что он заметит разницу. Под одеялом или без одеяла, он все равно будет трястись от холода.
Девушка вышла, аккуратно прикрыла за собой дверь. Спустилась по лестнице, взяла чемодан, оставленный в вестибюле. Звук ее шагов по мраморным плитам эхом отозвался в огромном помещении.
Одно, во всяком случае, Фрида знала наверняка — она не хочет оставаться рядом с ним и следить, как бездумно он обращается с собственной жизнью. Не будет она смотреть, как он распахивает дверь перед ангелом смерти и приглашает его к себе. Не будет безучастным свидетелем того, как слепо он повинуется своим прихотям. Не надо ей никакой платы за ее песни. Того, что ей на самом деле было нужно, не получить. Кажется, с ней произошло именно то, что люди называют разбитыми надеждами, но, так или иначе, разбитые надежды не помешают ей донести чемодан до вокзала.
Мать Стеллы выплыла из гостиной, когда Фрида была уже у дверей.
— Вы расстались с ним или мне нужно будет рассказать о вас дочери? Мне кажется, он был прежде вашим дружком?
Миссис Ридж была очень высокого роста. Даже походила на бывшую манекенщицу. Сейчас она уже не казалась такой озабоченной и резкой, какой была сначала.
— Можете сказать ей все, что угодно, — ответила Фрида. — Она ваша дочь, не моя. Это вам следует беспокоиться о ней.
Она прекрасно знала, что с Джеми она никогда не расстанется. Знала это, еще когда шла сюда на Кенсингтон-Хай-стрит. Сапоги, которые она позаимствовала из гардероба Стеллы, были на высоких каблуках, но до чего удобные!.. Она чувствовала себя в них так, будто носила, не снимая, уже лет сто.
Какая-то парочка вышла из такси, Фрида села в эту машину, пристроила рядом чемодан и попросила водителя отвезти ее на вокзал. Пока ехали вдоль Гайд-парка, она любовалась деревьями. Золотому их наряду пришел конец, листья почти все облетели. Никогда ей не забыть, как выглядели деревья из окна спальни Стеллы.
Фрида не приехала в Лондон зимой, хотя и собиралась. В декабре она получила письмо от Ленни, та написала, что после недавнего снегопада в парке все сверкает. Аякс, менеджер отеля, уволился, все номера на втором этаже пришлось ремонтировать, потому что девчонки со своими сигаретами устроили пожар.
«Надеюсь, что ты не беспокоишься обо мне, — писала также Ленни. — Мой план оказался точным. Уверена, что смогу уйти отсюда даже раньше чем через два года».
К сожалению, этого не случилось. На второй неделе Рождества бизнес Мег и Ленни был разоблачен, и их обеих уволили, угрожая еще и заявить в полицию. Больше о Ленни Фрида никогда не слышала. Впрочем, к тому времени сама она была уже замужем. Задумала она это еще в тот день, когда уезжала из Лондона, и теперь претворила в жизнь.
Билл принадлежал к числу тех людей, которые всегда, даже не раздумывая, поддержат вас. Он был порядочным человеком и верным другом, должно быть, именно такой муж ей и нужен. Фрида и Билл Райс тихо и скромно поженились в первые дни декабря, отправились в отдел регистрации при муниципалитете, а записавшись, устроили в отеле «Лебедь» небольшой праздничный завтрак для родителей и своих немногочисленных друзей. Подавали холодного лосося и шампанское, и отец Билла, Гарри Райс, закатил такой тост, что все присутствовавшие просто рыдали. Жаль только, что он оказался слишком уж длинным.
Не расчувствовалась только Фрида, она вообще не была склонна к слезливости. Девушка выглядела очень элегантно в песочного цвета костюме и замшевых, почти в тон наряду высоких сапогах. Длинные темные волосы были уложены локонами. Даже в глазах ее отца стояли одна-две слезинки, что несказанно удивило его дочь. До этих пор ей не доводилось видеть его плачущим, кроме, впрочем, одного случая — это было, когда они навещали маленькую пациентку, умиравшую от рака. Фриде самой тогда было лет девять, и отец оставил ее ждать на улице. А сам надел на лицо маску, а на ноги специальные тапки, потому что для пятилетней больной были опасны все микробы на свете.
Тогда Фрида даже толком не поняла, что отец плачет, пока не повернулась к нему, чтобы попросить помочь ей с домашним заданием по математике, когда они вернутся домой. Увидев следы слез на его лице, Фрида чуть не ахнула.
— Все люди иногда плачут. — Доктор был заметно раздосадован. — Даже я.
— Она что, умирает?
— Все люди рано или поздно умирают. Иные раньше, иные позже. — Эти слова послужили слабым утешением. — Просто это была очень славная малышка. Никогда не жаловалась. Как ты.
Отец затормозил, на светофоре загорелся красный свет.
Фрида помнила тот вечер так, будто все это случилось вчера. Происшедшее очень сблизило их. С тех пор она всегда чувствовала себя в безопасности, когда была с отцом.
— Не бойся, — сказала она отцу. — Я не собираюсь умирать. Даже очень прекрасно себя чувствую.
