Я надел мокрую футболку, потянулся расправить один рукав, другой — и замер. Моя наколка!!!
Плечо было девственно чистым. Ни следа рисунка, ни точечки, ни шрамчика. Пару секунд я ошеломленно пялился на свою незагорелую, покрытую веснушками кожу, потом торопливо задрал второй рукав, будто наколка могла перескочить с одного плеча на другое, но и там её не было. Буквы «ЦГВ» и танк «Т-80» в ракурсе три четверти — гордость Серёги Адокова из Барнаула, нашего лучшего ротного кольщика, исчезли без следа.
Ничего не понимая, я, как дурак, вытаращился на девушку.
— Пропала? — сочувственно спросила она.
— М-м… — растерянно выдавил я.
— Ты что, так дорожил ею?
— Нет, но… я не понимаю! Слушай! Может, всё-таки ты объяснишь мне, что происходит?
Я был в состоянии, близком к панике, и почему-то был уверен, что девчонка в курсе всей этой белиберды. В конце концов, все странности начались, именно когда я её встретил, а верней, когда она попросила меня «побыть с ней».
— Не сейчас, — уклончиво сказала она.
— Не сейчас? — переспросил я и повторил: — Не сейчас? А когда?
Танука вздохнула. Поправила бейсболку.
— Жан, ну ты чего тупишь? Я же сказала: сейчас нет времени. Я всё расскажу, дай срок, всё, что знаю. Хотя я не уверена, что тебе станет легче. Я даже не уверена, что ты всё поймёшь. Пока просто прими всё как есть.
— Да не собираюсь я ничего принимать! — возмутился я. — И вообще, может, мне лучше пойти сейчас и сдаться, а то мне ещё срок влепят за побег из-под стражи. С места не сойду, пока не скажешь, что ты затеяла!
— Нет уж, придётся сойти, — глядя мне в глаза, серьёзно сказала Танука. — Тебя сейчас вся городская милиция ищет… меня, кстати, тоже. Но срок за побег тебе точно не «влепят». Ты хоть знаешь, что участок сгорел?
— Ка-акой участок?
— Милицейский, где тебя мариновали.
— Как сгорел? Ничего не понимаю… Когда сгорел?
— Да в общем-то недавно. Может быть, ещё горит даже… — Она посмотрела направо, приподнялась на цыпочки. — Хотя, наверно, нет… Уже, наверно, потушили. Дым даже отсюда было видно.
— А точно это он горел? Откуда знаешь? Уж не ты ли подожгла?
— Ты что, совсем дурак? — Танука повертела пальцем у виска. — Я ж не террористка!
— Кто тебя знает… — проворчал я. — Так меня поэтому ищут?
— Не совсем. Пошли. Нам ещё надо купить билеты и чего-нибудь поесть. У тебя есть деньги?
— Нету. Ни копейки нету, всё забрали — вещи, деньги… Всё.
— Как всё? А телефон?
— Ну, вот только телефон и оставили. Друг приехал, замолвил словечко.
— Хорошие у тебя друзья.
— Да уж, не жалуюсь…
Мы разговаривали, а сами уже шли в сторону автовокзала. Одежда на мне быстро высыхала. Шёл я босиком, и народ на меня откровенно таращился. Как только Танука заговорила о еде, мне сразу захотелось есть. В ларьке с кавказской выпечкой мы взяли две самсы, но слоёное тесто с пряной, пересоленной начинкой буквально застревало в горле. В отчаянии я вспомнил про лежащие в кармане карамельки, торопливо развернул одну и запихал за щёку.
— Мог бы даме предложить, — укоризненно сказала моя спутница.
— Извини, — пробормотал я и полез за второй. — Держи.
— Спасибо, не хочу.
— Что ж тогда ругалась?
— Слушай, Жан, — возмутилась Танука, — ты в какой берлоге сидел тридцать лет? Положено так: если парни что-то едят или там покупают — сигареты, конфеты, то всегда сперва предлагают девушке. Возьму я или не возьму — это дело десятое, твоё дело предложить. Понял?
— Ну извини, извини!
— Да ладно, проехали.
— Куда хоть едем-то?
— Пока в Березники.
— «Пока»? Как это «пока»? А потом куда?
Танука пожала плечами, дожевала последний кусок и скомкала бумажку.
— Там видно будет. На месте решим.
Похоже, спорить было бесполезно. Я вздохнул и решил отдаться на волю течения.
— Денег-то хватит?
— Туда хватит.
У касс толпился народ. Мы приобрели билеты и, поскольку до отправления автобуса оставался без малого час (пятьдесят пять минут), пошли через подземный переход на рынок. В подземном переходе мне едва не сделалось дурно, но я сдержался.
— Нас будут искать, — говорила Танука, змейкой протискиваясь в толпе, я едва за нею поспевал. — Наверно, нас и так уже ищут. Вот, возьми. Зайди в секонд-хенд, на развал, купи себе что-нибудь из обуви и куртку, а лучше жилет, как у меня. По утрам холодно.
Я пересчитал бумажки.
— Этого мало.
— Сегодня пятница, скидки. Бери что подешевле, на один раз, не шикуй. И купи еды в дорогу, а то я могу не успеть — надо кое-куда зайти.
— Где встретимся?
— Дурак, да? У тебя билет есть или нет? Вот у автобуса и встретимся. Да, и ещё: купи мне рыбы.
— Рыбы? — растерялся я.
— Ну да. Какой-нибудь хамсы в пакете, вяленой. Обязательно в пакете! Только сам не ешь.
Я совсем перестал что-либо понимать.
— Ладно, не буду.
Девчонка потолкалась у лотка с шампунями, приобрела какую-то мелочевку вроде прокладок, засунула всё в рюкзачок и быстро удалилась. Я купил на лотке две пары носков и трусы-боксёры и двинул в секонд-хенд, где, как советовала девушка, выбрал мокасины и куртку потеплей. На оставшиеся деньги я взял колбасы, пирожков и бутыль минералки. Куртка оказалась настоящая South Pole, совершенно новая, только с пятном белой краски на рукаве и животе. От неё разило одорантом. Бесполезно было надеяться, что запах скоро выветрится, и я сложил её в другой пакет. В последний момент я вспомнил о рыбе и купил пакетик сушёной ставридки. К ставридке полагалось бы пивка, но денег уже не оставалось, впрочем как и времени. Автобус ещё не подали. С пакетами в руках я стоял на перроне, смотрел на часы и вертел головой, высматривая в толпе Тануку. Однако как я ни старался, девчонка подобралась незаметно. Тронула меня за плечо, я даже испугался — решил, что это милиция. Я обернулся и остолбенел.
— Йохан бэ…
Чёрной помады и подведённых глаз ей, видно, показалось мало: Танука выкрасила волосы. В вишнёвый цвет.
Да… Современная химия творит чудеса. Но вот у девки определённо не все дома. Немудрено, что я не разглядел её в толпе!
— Ну, как? — спросила она, поворачиваясь в профиль. — Нравится?
— Ты что, совсем с ума сошла? — поинтересовался я. — Это называется «сменила приметы», да?
— Не кипятись: они ищут тебя и блондинку. Кстати, у них есть твоя фотка?
