– Уходи, – сказала она устало.
Вот и все, чуда не случилось.
– Может быть, это была самооборона? – он все еще продолжал цепляться за призрачную надежду.
– Это не была самооборона. – Марьяна отложила газету, встала из-за стола. – Теперь уходи.
Такой у них получился разговор…
Морган встал, направился к двери.
– Он сказал тебе про механизм? – спросил уже с порога.
– Какой механизм? – Кажется, она его не только не понимала, но и не слышала, таким отстраненным был ее взгляд.
– Механизм, спускающий воду из колодца. Митрич мог знать.
– Нет, он мне ничего не сказал.
– А зачем все-таки ты мне звонила прошлой ночью?
– Это в самом деле уже неважно.
Любая другая на ее месте спросила бы, что он собирается предпринять, как планирует распорядиться полученной информацией, но Марьяна не спросила. Она даже не посмотрела в его сторону.
Сад закончился, и в салон машины хлынул яркий солнечный свет. Морган потянулся за солнцезащитными очками и едва не проскочил мимо зарывшегося мордой в кювет милицейского «уазика», рядом с которым нетерпеливо пританцовывал и махал руками участковый Полевкин. Морган заглушил мотор, выбрался из джипа.
– Какие-то проблемы, шериф?
– Сплошные проблемы! – Румяное лицо участкового и в самом деле выражало крайнюю степень озабоченности. – Тут и так забот полон рот, а еще вот это! – он махнул рукой в сторону «уазика». – Барсук, падла, прямо под колеса бросился. Еле успел увернуться, но сел капитально. Вытащишь? – он с надеждой посмотрел на Моргана.
– Конечно. – Морган вернулся к джипу за тросом. – А что за заботы?
– Да вот не было печали, да Марьяна, – Полевкин бросил на него быстрый взгляд, – подкинула. Еще один труп. Представляешь?
– Снова в колодце? – В животе вдруг похолодало, а яркий солнечный свет утратил краски. Морган сдернул очки.
– Не, на сей раз не в колодце. – Участковый не без зависти разглядывал джип. – Хорошая машинка!
– Не жалуюсь. Так что стряслось?
– Старушка померла. Одна из постоянных больничных жительниц.
– Так если старушка, чего удивляться? Все там будем.
– Вот и я так решил, а потом дай, думаю, осмотрю тело. – Полевкин приосанился.
– И что?
– А то, что убили старушку, придушили подушкой. Смотрю, а у нее осаднения вокруг рта и носа, петехиальные кровоизлияния и еще кое-какие признаки удушения. – Участковый говорил, а сам поглядывал на Моргана этак снисходительно. Как поглядывал бы профессиональный опер на простого обывателя. – Вот так, вместо смерти от естественных причин имеем убийство не пойми на какой почве. И главное, там старушке сто лет в обед, при ней ни денег, ни ценностей, только книги.
– Книги?
– Библиотекарша она бывшая, – пояснил Полевкин. – Вот скажи, кому этот божий одуванчик мог дорогу перейти?
– Может, из-за книг и убили? – Перед внутренним взором встала живенькая, суетливая старушка с альбомом графа Лемешева в руках.
– Скажешь тоже! Да кому нужно это старье? Короче, убийство получилось жестоким и бессмысленным. У Марьяны теперь, наверное, будут из-за всего этого проблемы.
– Почему?
– Ну, это ведь ее больница и ее пациентка. – Полевкин вернулся к своему «уазику». – И так некрасиво получилось, я бы и рад ей помочь, но, сам понимаешь, долг превыше всего. К тому же и эксперт из города подтвердил мои подозрения. Сейчас начнется…
– И что с ней будет? – спросил Морган, закрепляя трос.
– С кем?
– С Марьяной Васильевной.
– Ну, что будет? То, что обычно и бывает в таких случаях, потаскают, конечно, по инстанциям, помурыжат. Я, честно говоря, другого опасаюсь.
– Чего же?
– Мы ведь пока не знаем, кто убийца. Я, конечно, могу предположить, что это какой-то заезжий гастролер. А вдруг это маньяк?! Придется, наверное, мне в больнице ночевать, пока все прояснится. – На щеках Полевкина с новой силой вспыхнул румянец. – В целях всеобщей безопасности, так сказать. А ты из больницы, да? – он подозрительно нахмурился.
– Повязку менял, – Морган махнул забинтованной рукой. – Ну, давай вытащим твоего коня!
Вот и все, развеялись последние сомнения. У зла бывают разные лица, иногда они очень славные, внушающие доверие и симпатию. Сначала Митрич, потом Сидоровна. И оба они связаны с Марьяной. Первый мог знать про скрытый в колодце механизм, у второй были записи графа. Но если Митрич в самом деле мог представлять опасность, то зачем убивать старушку? Чтобы никто другой не добрался до записей? Чтобы не болтала лишнего?
А Марьяне дважды не повезло. Митрича нашли они с Сотником, а участковый Полевкин проявил излишнюю бдительность и не позволил замаскировать убийство старушки под смерть от естественных причин. Начнется следствие, рано или поздно Марьяна получит по заслугам. Если до этого не убьет кого-то еще…
– Спасибо, друг! – сказал Полевкин, когда общими усилиями они вытащили «уазик» из кювета. – Выручил!
– Не за что, – Морган пожал протянутую руку.
– Слушай, Димыч, Димка Савельев, рассказывал, что вы с товарищем рыбаки.
– Больше товарищ, чем я.
– А я вот любитель этого дела. Бывало, возьмем с Димычем лодку на весь день… Красотища!
– Я смотрю, здесь все друг друга знают.
– А что делать?! Круг узок. Интеллигентные люди должны держаться друг друга. А с Димкой мы еще с молодых лет знакомы, я же местный, а он с родителями на даче каждое лето. Кстати, мы сегодня вечером собирались порыбачить. Не желаете составить нам компанию?
Ответить Морган не успел, в кармане Полевкина замурлыкал мобильный.
– Да, Мария Ивановна, – буркнул он в трубку. – А я как раз еду к вам. Марьяна Васильевна на месте? Хорошо. Да, похоже, все подтвердилось. Да, все, как я и предполагал. – Полевкин искоса глянул на Моргана, которому уже изрядно надоел этот деревенский шериф. – Кто-кто со мной хотел переговорить? Хаврошечка? Дело у нее ко мне важное? Небось Звездочка снова сбежала, – он страдальчески поморщился, сказал строго: – Мария Ивановна, но вы же понимаете, мне сейчас не до нее. У меня убийство! И не надо стонать! Не сейте панику в коллективе! Да, я сейчас приеду и все решу. – Полевкин нажал на отбой, сказал снисходительно: – Женщины, что с них взять? Сейчас станут упрашивать, чтобы остался, присмотрел…
– Ясно. – Морган забрался в машину. – Удачи в расследовании, шериф!
– Так что насчет рыбалки? Ты подумай! Будут только свои: я, Димыч, Глеб Литте и этот писатель, забыл, как его…
– Борейша.
– Точно, Борейша! Порыбачим на вечерней зорьке, ушицы сварим, водочки выпьем.
