– Похоже на то. – Взгляд Моргана зацепился за лежащую на засиженном мухами подоконнике газету. Газета была местной районной передовицей. Если верить дате, вышла в свет она семь лет назад. «В заброшенном садовом колодце найдено тело молодой девушки». Этот заголовок чья-то неуверенная рука дважды подчеркнула красным. Выходит, и сейчас, спустя годы, Митрич переживал события той ночи. Очень неожиданно для горького пропойцы.
– Ну, что там? – Марьяна в хибару заходить не стала, стояла возле своего мотоцикла.
– Никого, – Сотник развел руками. – Слинял куда-то наш Митрич.
– А мне только что звонил Яриго, – она помахала своим мобильным. – Приглашал на ужин. Обещал хорошую компанию.
В кармане Сотника запиликал телефон, он глянул на экран, сказал весело:
– Вот он уже и нам звонит. Наверное, мы и есть хорошая компания.
Разговор с Яриго получился коротким. «Тихий дружеский ужин, ребята. Приходите, мне будет приятно».
– Ты пойдешь? – Морган посмотрел на Марьяну.
– Яриго спонсирует строительство новой больницы. Это дипломатия. Плохо только, – она помрачнела, – что дипломатия идет рука об руку с этикетом. На ужин к миллионеру, даже если это семейный ужин, не явишься в джинсах и на мотоцикле.
– Я тебя отвезу, – неожиданно для себя предложил Морган.
– Я могу сама, мне не впервой.
– Опыт минувшей ночи показывает, что сад – не самое спокойное место на земле.
Она хотела отказаться, Морган видел сомнение на ее лице, но в самый последний момент, когда он уже почти смирился с отказом, вдруг согласилась.
– Спасибо, ты спасешь меня от дополнительных мозолей, – Марьяна посмотрела на свои обутые в кроссовки ноги. – Туфли – не самая подходящая обувь для длительных пеших прогулок. Но тебе придется не пить.
– Это не проблема, – Морган улыбнулся. – Кстати, давай мы заедем за тобой перед ужином.
Он старался быть галантным по двум причинам. Во-первых, из-за чувства неловкости, оставшегося после их первого, не самого удачного знакомства. А во-вторых, Марьяна ему нравилась. Вот ведь странность, она не была женщиной его типа, но при этом будоражила воображение.
– Ехать нужно уже сейчас. – Сотник, который все это время деликатно не вмешивался, посмотрел на часы. – До ужина чуть больше часа. Марьяна, давай загоняй в стойло своего железного коня, наводи марафет, а мы тебя подождем.
На сей раз она раздумывала недолго, наверное, уже взвесила все за и против.
– Тогда по коням! – она улыбнулась им с Сотником, лихо оседлала свою «Ямаху».
При свете дня больница была чуть менее мрачной, но по-прежнему убогой. На веревках вместо простыней теперь болтались больничные робы. На клумбе не особо пышно колосились неведомые Моргану цветы, а на скамейке, положив на колени какой-то потрепанный альбом, сидела их давешняя знакомая Сидоровна. Завидев их, старушка засуетилась, шустро вскочила на ноги.
– Марьяночка, и голова, и суставы, и живот… – запричитала она. – Ночь кое-как отмучилась, подремала чуток, а потом все как заболит…
– Сидоровна, у меня нет с собой таблеток, – Марьяна украдкой глянула на наручные часы. – Но я скажу Марии Ивановне, чтобы она дала. Подойдите на пост. Хорошо?
– Только скажи Машке, чтобы дала сразу три таблетки. Меньше мне не поможет.
– Скажу, чтобы дала пять на всякий пожарный. Только не пейте все сразу, оставьте две штуки на ночь.
– Ой и хорошая ты девка, Марьяночка! – От радости Сидоровна была готова расплакаться. – А я вот подумала, чего смерти ждать! Забирай книжицу! Вот эту, с картинками, – она протянула Марьяне альбом.
Морган с Сотником вытянули шеи от любопытства. Наверняка «книжица с картинками» – это какой-то анатомический атлас.
Они ошиблись. Вместо картинок в альбоме были чертежи и от руки написанные заметки.
– Это же… – Марьяна подняла на них удивленные глаза. – Кажется, это записки графа Лемешева. Вот смотрите! – она указала на дату и подпись.
– Так и есть, – Сидоровна кивнула. – Это из личной библиотеки графа. Помню, когда только начинала работать, библиотеку хотели уничтожить, как пережиток буржуазного прошлого. Но это ведь книги! – она с нежностью посмотрела на альбом в Марьяниных руках. – Как их можно уничтожать?! Кое-что я припрятала, кое-что оставила себе. Но не все, много книг пропало.
Во время этого разговора о библиотеке старушка даже посветлела лицом. От ее обычной суетливости не осталось и следа. Стало совершенно очевидно, эти старые книги – смысл ее жизни.
– Здесь какие-то чертежи, – Марьяна удивленно разглядывала альбом. – И, кажется, топографический план местности.
– Я же говорю – это очень ценная книжка! – Сидоровна заискивающе заглянула ей в глаза. – Мне за нее даже деньги предлагали однажды. Но я отказалась, подумала, что ж мне такую дорогую вещь продавать не пойми кому. Лучше я ее Марьяночке подарю. Марьяночка меня жалеет, таблеточки дает. А ему другую книжицу дала, без картинок. Уж больно его графская библиотека заинтересовала. Так ты дашь таблеточки, Марьяночка? А то у меня и голова, и живот…
– Дам, Сидоровна. Я же обещала. – Прежде чем закрыть альбом, Марьяна глянула на форзац.
– А что это? – палец с аккуратным, коротко обрезанным ногтем коснулся экслибриса с изображением стоящей на хвосте рыбы.
– Это графский герб. Любил он рыб, старый граф-то. Тот еще был чудак, – Сидоровна улыбнулась. – Вот про колодец все думают, что это для полива, а Ульяна, царствие ей небесное, рассказывала, что в колодец заплывала рыба из озера. Вроде бы граф ее специально прикармливал.
– А кто такая Ульяна? – спросил Морган, переводя взгляд с экслибриса на Марьяну.
– Ульяна? – У нее было странное выражение лица, какое-то отрешенно-задумчивое. – Это мама нашей Хаврошечки. Она умерла несколько лет назад, а до этого, говорят, всю жизнь прожила здесь, при усадьбе.
– Малоумная она, – хмыкнула Сидоровна. – Конечно, не такая, как Хаврошечка, но тоже с большими странностями. Сядет, бывало, у колодца и поет колыбельную. Грустную-грустную. Тоже что-то про рыбок. Говорят, каждую ночь к колодцу приходила, воду баюкала.
– Кстати, а как тут зимой? Не замерзает вода в колодце? – спросил Сотник.
– Не замерзает, – Марьяна покачала головой. – На озере можно на коньках кататься, а тут всегда вода.
– Наверное, из-за конструктивных особенностей системы, – предположил Морган.
– А рыб старый граф любил, да, – Сидоровна словно и не слышала их разговора. – В доме лепнина в виде рыбок. Паркет, помню, в бывшем бальном зале был наборный. Это давно, еще до больницы, – она бросила быстрый взгляд на Марьяну. – И фонтан тоже в виде рыбины!
– Какой фонтан? – Морган удивленно посмотрел на Марьяну. – В вашей глуши и такое имеется?
