– Это не бугаи, Сидоровна, – сказала Марьяна строго. – Это пациенты. Видите, на них и одежда больничная.
Бабулька притулила к стене швабру, просочилась мимо Марьяны в перевязочную. Ее редкие седые волосы воинственно топорщились на макушке.
– А что это я их раньше здесь не видела? – Она обвела их с Сотником по-прокурорски строгим взглядом.
– Потому что раньше их здесь не было. Они с Левого берега. Вы еще что-то хотели, Сидоровна?
– Хотела. – Обеими руками старушка вдруг схватилась за живот, страдальчески поморщилась. – Таблеточку бы мне, Марьяночка, – в ее голосе послышались заискивающие нотки. – Таблеточку от живота и от головы. А еще от суставов. Суставы крутит, спасу нет. Наверное, на изменение погоды. Дай таблеточку, Марьяночка, ту желтенькую, кисленькую. Пожалей старого человека.
– Сейчас. – Из кармана халата Марьяна достала пузырек с лекарством, высыпала на ладонь несколько желтых драже. Морган успел прочесть надпись на пузырьке – «Аскорбиновая кислота».
– А дай сразу три таблеточки, Марьяночка! – Сидоровна сложила ладошки ковшиком. – У меня же и живот, и голова, и суставы крутит…
– Возьмите сразу четыре, чтобы наверняка, – Марьяна отсчитала драже, протянула бабульке.
– Ай, спасибо! – Бабулька торопливо, словно боясь, что ей могут помешать, сунула аскорбинку в рот, зашамкала, прикрывая от удовольствия глаза: – Хорошая ты девка, Марьяночка! Добрячая! А я вот тебе знаешь что… Я тебе книжицу подарю с картинками. Вот как помру, так сразу и подарю по наследству.
– Спасибо, Сидоровна. Только не надо умирать, лучше спать идите. Сейчас у вас и голова, и живот пройдут.
– И еще суставы, – напомнила старушка. – А книжицу я тебе все равно подарю… потом, как помру. Через мои руки знаешь сколько книг прошло? Антон Ильич, супруг мой, бывало, скажет: «Сонечка, да зачем же тебе этот хлам? Давай мы его в макулатуру снесем». А я ему: «Антошечка, да как же можно! Это же книги!» А теперь вот никому ничего не нужно. Все макулатура…. – Сидоровна вздохнула, а потом, словно вспомнив что-то приятное, заулыбалась: – А вот я давеча имела приятный разговор с одним галантным кавалером! – Она кокетливо пригладила волосы. – Очень образованный и начитанный господин. Про книги так красиво говорил! Сразу видно – знает толк. Это, понимаете ли, такая редкость в наши дни. Вот я ему тоже книжицу и подарила. Не ту, что тебе обещала, Марьяночка, другую. Как он обрадовался! Как он меня благодарил!
– Сидоровна, идите уже спать, – сказала Марьяна мягко. – Рассвет скоро.
– А и то правда – рассвет скоро! А ты все лечишь бугаев всяких… Спасибо за таблеточки, теперь хоть засну. – Она махнула рукой и, прихватив швабру, мелкими, семенящими шажками вышла из перевязочной, гулко зашаркала по коридору.
– Это что за явление? – спросил Сотник.
– Это одна из постоянных здешних обитательниц. – Марьяна сунула пузырек с аскорбинкой обратно в карман. – Почти всю жизнь прожила в усадьбе, работала здесь библиотекарем больше сорока лет, а после смерти мужа совсем сдала, вот ее сюда и определили.
– А зачем в больнице библиотека? – не понял Морган.
– Это только последние двадцать лет тут больница, а раньше был сельский клуб. Муж Сидоровны был завклубом, а она – библиотекарем. Вы бы глянули, сколько у нее книг! Пришлось отвести ей отдельную палату, потому что без своей библиотеки она перебираться в больницу не желала. Теперь вот особо полюбившимся товарищам дарит книги. У меня уже целая полочка. Есть очень редкие букинистические издания.
– А что это за цирк с аскорбинкой? – поинтересовался Морган.
– Это не цирк, это своего рода психотерапия. У Сидоровны старческая деменция со всеми вытекающими. Да вы и сами видели. Ей совсем неважно, какие таблетки пить, главное, чтобы их ей выдавали. Конечно, стандартный набор гипотензивных и антиангинальных препаратов она получает, но ей этого мало. Приходится импровизировать. Аскорбинки ей помогают лучше всего, а доза там микроскопическая, навредить не сможет ни при каком раскладе. У нас и на посту есть это волшебное средство, – Марьяна улыбнулась.
– Тебе, наверное, тяжело здесь, – сказал Сотник сочувственно.
– Нормально, – Марьяна пожала плечами.
– А ты сюда по распределению или по зову сердца? – спросил Морган.
Она не спешила с ответом, сняла халат, аккуратно повесила на вешалку.
– Я здесь по стечению обстоятельств, – сказала Марьяна наконец. – Ну что? Пойдем, выпьем еще по чашечке кофе? До рассвета осталось совсем ничего. Я думаю, ложиться спать уже и смысла никакого нет.
* * *
Какой бы ни была гостеприимной хозяйкой Марьяна, какой бы вкусный ни варила кофе, но выперла она их с Морганом с первыми петухами, выдала на дорожку по конфете, сунула в руки еще не до конца высохшую одежду и пожелала счастливого пути. Хорошо хоть номер своего телефона дала, да и то лишь потому, что непременно хотела поучаствовать в их эксперименте с подводной видеокамерой.
Утопающий в рассветном тумане сад они прошли быстро, не останавливаясь, не оглядываясь по сторонам. Подходить к колодцу в этом сером, похожем на вату мареве не хотелось ни одному, ни другому. На выходе из сада им повезло – успели на самый первый рейс. На сей раз старый «ЛАЗ» был забит спешащими на работу сельчанами так, что яблоку было негде упасть.
Левый берег еще спал. Здесь жизнь текла совершенно по другим законам, похоже, с петухами тут вставала только прислуга. Двери им открыла Валентина, приветливо улыбнулась, никак не прокомментировала их помятый внешний вид.
– А Влас Палыч только что уехал в город, – сказала она отчего-то шепотом. – Просил передать вам, чтобы не стеснялись, чувствовали себя свободно. Обещал вернуться к обеду и все с вами обсудить.
Это, несомненно, была хорошая новость. Разговаривать с Яриго о делах после такой беспокойной ночи у них не было ни сил, ни желания. Они даже от предложенного Валентиной завтрака отказались, сразу завалились спать.
Сотнику снилась рыба. Большая, замшелая, с умными, почти человеческими глазами. Рыба благодарила его за спасение и предлагала исполнить любое его желание, а он смущался и обещал подумать. А потом в сон, такой приятный и радужный, ворвался крик Моргана. Морган орал во сне так, словно за ним гналось сто чертей. Несмотря на царящую в комнате прохладу, на лице его выступила испарина, а подушка насквозь пропиталась потом.
– Эй! – сам еще не до конца проснувшись, Сотник потряс друга за плечо. – Рота, подъем! Отставить вопли!
Морган рывком сел, грубо, со злостью оттолкнул его руку, словно он был одним из тех монстров, что терзали его во сне. Какое-то время он просто сидел, зажмурившись, а потом открыл наконец глаза, обвел комнату недоуменным взглядом.
– Снова кошмар? – спросил Сотник. – Что на сей раз?
– Все то же самое. – Краем простыни Морган вытер мокрое лицо, глянул на пропитавшуюся кровью повязку.
