Дальше про буржуйский опыт было совсем неинтересно, вечер плавно и неумолимо покатился к своему логическому завершению.
Расходиться гости начали уже за полночь. Агата долго и как-то по-особенному интимно прощалась с Яриго, а потом обвела остальных гостей царственным взглядом, прощально махнула рукой. Глеб попрощался со всеми с вежливой сдержанностью, подхватил мать под руку, увлек к воротам.
Борейша, раскланявшись и пожелав всем доброй ночи, шмыгнул в кусты. Наверняка решил сократить путь.
Хлебникова, уже изрядно пьяного, было решено оставить на ночь в доме в одной из гостевых комнат. Куда его и затащили Морган с Сотником. Хлебников пытался бузить, орал песни, требовал вернуть портфель с документами, но стоило лишь его лысой голове коснуться подушки, как он тут же отключился.
К тому моменту, как они снова спустились вниз, в саду оставался лишь Яриго.
– Спасибо, ребятки! – сказал он, доставая из портсигара сигареты и с удовольствием закуривая. – Яков Семенович – славный человек, но совершенно не умеет пить, начинает дебоширить, а вы, как я посмотрю, угомонили его довольно быстро. Не желаете? – он протянул им открытый портсигар.
– Спасибо, пытаемся бросить курить, – Морган вежливо улыбнулся, осмотрелся. – А где же Дмитрий и Марьяна Васильевна?
– Ушли, – Яриго благодушно улыбнулся. – Я предлагал девочке остаться, но она отказалась. Очень самостоятельная особа, я вам доложу.
– А как же?.. – Морган прикинул расстояние, разделявшее Левый берег и старый сад.
– До выхода из поселка Дмитрий ее проводит, там есть остановка. – Яриго посмотрел на наручные часы. – Через полчаса будет проезжать рабочий автобус. Он забирает сельских жителей, которые допоздна работают на Левом берегу, останавливается как раз возле сада. А там напрямую минут пятнадцать ходу.
Морган с Сотником в который уже раз за этот вечер переглянулись. Действительно, такая мелочь – всего каких-то пятнадцать минут ходу по темному саду…
* * *
К вечеру ноги отекли, и туфли теперь немилосердно жали. Марьяна поморщилась. Как же она не любила обувь на высоком каблуке! Но ужин у Яриго обязывал. Пришлось позабыть на время о комфорте, влезть в узкое платье и неудобные туфли. Признаться, на этот ужин Марьяна возлагала большие надежды, но так и не поняла, удалось ли ей донести до Яриго свою мысль.
Из старого здания нужно переезжать как можно быстрее, пока кто-нибудь из персонала или пациентов не пострадал и дело не закончилось увечьем или еще чем похуже. Бабушку Сидоровну едва не зашибло куском отвалившейся от потолка штукатурки. А в столовой из-за неисправной проводки вчера случился пожар. Хорошо, что повариха тетя Аня в тот момент была на боевом посту, позвала ее, Марьяну, и совместными усилиями им удалось ликвидировать возгорание. Да и мало ли было вот таких, на первый взгляд незначительных, но грозящих обрушиться лавиной мелочей? А Хлебникову что в лоб, что по лбу. Наверняка сам же и покрывает бригадира, потому что Тарпищев ходит у него в дружках. Может, стоило и об этом рассказать Яриго? Нет, пожалуй, это было бы похоже на кляузу. И пусть Влас Палыч относится к ней с явной симпатией, но и с властью ругаться не хочется. А Хлебников еще не самый гадкий представитель чиновничьей братии. Кое-чего и от него можно добиться. Не мытьем, так катанием. Ведь кто, как не он, упросил Яриго оказать спонсорскую помощь в строительстве новой больницы! Правда, сегодняшний вечер показал, что Влас Палыч не был совсем уж бескорыстным, что в обмен на спонсорскую помощь ему зачем-то понадобился старый графский дом. А плевать! Ей до этого нет дела. Ей и своих проблем хватает…
Ночью на Левом берегу было тихо и благостно. На улицах горели фонари. Со стороны озера доносился едва слышный шелест волн. Марьяна запросто дошла бы до остановки сама и даже пробовала улизнуть незамеченной, пока эти два залетных сокола укладывали Хлебникова спать, но уйти, не попрощавшись с хозяином, было бы верхом бестактности, а Яриго заботливо навязал ей сопровождающего.
Не то чтобы Марьяне не нравился Дмитрий Савельев, просто хотелось побыть наедине со своими мыслями. К счастью, профессор, наверное, уловив ее настрой, разговорами не докучал, поэтому до автобусной остановки они дошли почти в полном молчании. Здесь на скамейке под пластиковым навесом уже сидели три женщины. Все они вежливо поздоровались с Марьяной, окинули Дмитрия любопытными взглядами. Что поделать, в деревне врач – персона известная, всегда на виду.
– Идите домой, Дима, – Марьяна легонько коснулась его руки. – Видите, я тут не одна. Ничего со мной не случится.
Он явно колебался, не хотел уходить, но она настояла. Ей не впервой возвращаться домой затемно. Вот если бы еще на ногах вместо чертовых туфель были кроссовки…
Автобус, пахнущий пылью и бензином «ЛАЗ», подошел, когда Дмитрий уже скрылся за поворотом. Заскрежетали, раскрываясь, старые двери. Марьяна вошла в салон, протянула водителю деньги и с облегчением уселась на свободное место. Ночью пассажиров в автобусе было совсем немного, можно было расслабиться. «ЛАЗ» еще не тронулся с места, а Марьяна уже закрыла глаза, прислонилась виском к прохладному стеклу. Было бы неплохо сбросить туфли, но попробуй потом натянуть их обратно. Лучше уж так… потерпеть.
Автобус дернулся, проехал метров сто, а потом снова замер, подбирая какого-то запоздалого пассажира. Марьяна не стала открывать глаза, даже когда соседнее сиденье скрипнуло под тяжестью опустившегося на него тела. От тела приятно пахло туалетной водой. Запах этот был ей смутно знаком.
– Разве так можно? – послышался над ухом уже не смутно, а явно знакомый голос.
– Что? – спросила Марьяна, не открывая глаз.
– Разве же можно девушке разгуливать ночью одной?
– Вы решили меня проводить? – Это было неприятно, утомительно и совсем не входило в ее планы, но здравый смысл подсказывал, что отделаться от этого провожатого будет далеко не так просто, как от профессора.
– Если позволите, – послышался за ее спиной еще один, тоже знакомый голос.
Сопровождающих, оказывается, двое…
– А если не позволю? – спросила Марьяна и открыла глаза.
Тот, которого дружок-качок называл Морганом, сидел совсем близко и с беззастенчивым интересом изучал ее лицо. Встретившись с ней взглядом, он нисколько не смутился, наоборот – широко улыбнулся. Симпатичный, черноглазый, черноволосый, загорелый, он чем-то напоминал испанца. И это дурацкое прозвище – Морган, надо признать, ему шло.
– А если не позволите, мы все равно будем вас сопровождать. На расстоянии, – добавил он смиренно. – Чтобы не нарушать ваше личное пространство.
– После сегодняшнего рассказа господина Хлебникова мы просто обязаны это сделать, – добавил тот, кого Морган называл Сотником.
– Я не боюсь, – сказала Марьяна и попыталась пошевелить затекшими пальцами ног.
– Ни секунды в этом не сомневались, – усмехнулся Морган. – Но, видите ли, Марьяна Васильевна…
