— Когда ты говоришь «выделяем», «ищем»…
— То имею в виду «ты выделяешь», «ты ищешь», — уточнил Камиль, улыбаясь.
Он отошел на несколько шагов и, внезапно задумавшись, вернулся обратно:
— Мне нужно еще кое-что…
— Камиль, того, что ты уже попросил, хватит на несколько часов…
— Знаю. И все же мне нужно еще кое-что… И это будет непросто.
Коба можно было взять, только задев за живое. А живым во всей его личности было в основном то, что касалось компьютеров. Ничто не могло подвигнуть его на свершения надежнее, чем сложный поиск, — кроме, возможно, поиска невозможного.
— Давай.
— Это касается нераскрытых дел. Я хочу использовать те данные, которыми мы располагаем относительно modus operandi.
[36]
— И… что мы ищем?
— Иррациональные элементы. Элементы, которым там нечего делать, про которые понять невозможно, откуда они взялись в данном деле. Ни с чем не связанные преступления с несуразными уликами. Сначала прочешем список классических детективов, но очень может быть, что парень действует, исходя из собственных вкусов. Он мог взять за образец книги, которых нет в списке. Единственный способ их засечь — это иррациональные элементы, которые ничему не соответствуют, потому что на самом деле соответствуют только романам, из которых взяты.
— У нас нет такого типа ключей к расследованию.
— Прекрасно знаю. Если бы были, я бы не к тебе обращался. Я бы взялся за микрофон и все сделал сам.
— Несуразные улики?..
— Да. Такие вещи, которые, как ни верти, не поймешь, при чем они в данном деле.
— Разброс?..
— Скажем, вся национальная территория на протяжении последних пяти лет.
— Пара пустяков!
— Сколько времени займет?
— Откуда я знаю, — задумчиво протянул Коб. — Нужно найти ход…
2
— Ты на него нацелился с самого начала, — сказал Камиль, улыбаясь.
— Нет, не особенно, — попробовал защититься Луи. — Ну… он был бы не первым убийцей, который сам предупредил полицию.
— Ты мне это уже говорил.
— Да, но теперь я нашел кое-что интересное.
— Излагай.
Луи открыл свой блокнот:
— Жером Лезаж, сорок два года, холостяк. Книжный магазин принадлежал его отцу, скончавшемуся в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом. Филологический факультет. Сорбонна. Магистратура по теме «Устная традиция в детективном романе». Оценка «очень хорошо». Семья: сестра Клодина, сорок лет. Они живут вместе.
— Шутишь?
— Ни в коей мере. Занимают квартиру над магазином. Это тоже часть полученного ими наследства. Клодин Лезаж, вышла замуж в тысяча девятьсот восемьдесят пятом за Алана Фруассара. Бракосочетание состоялось одиннадцатого апреля…
— Какая точность!
— Это важно: ее муж разбился на машине двадцать первого апреля, десять дней спустя. Он был наследником солидного состояния, семья с севера, начинали с производства шерсти и шерстяных изделий, потом перешли на выпуск рабочих комбинезонов и другой верхней одежды. Муж был единственным сыном. Двадцать первого апреля тысяча девятьсот восемьдесят пятого его жена унаследовала все. Она провела недолгое время в психиатрической клинике, в последующие годы еще дважды подолгу лечилась в специализированных санаториях. В тысяча девятьсот восемьдесят восьмом она окончательно вернулась в Париж и поселилась у брата. Там она и по сей день.
— Ты ее видел?
— Еще нет, — начал оправдываться Луи, откидывая прядь. — Я действовал незаметно. Вы же сами…
— Знаю, Луи, ты все сделал правильно. Ну, продолжай.
— Тот, кого мы ищем, не стесняется в средствах, а у семьи Лезаж много денег. Пункт номер один. Пункт номер два: расписание. Десятое июля две тысячи первого, убийство Грейс Хобсон в Глазго. Магазин закрыт весь июль. Брат и сестра в отпуске. Официально в Англии. У Лезажа контрагент в Лондоне, брат и сестра живут у него две недели, с первого по пятнадцатое. Из Лондона до Глазго на самолете не больше часа.
— Немного головоломно…
— Но не исключено. Двадцать первого ноября две тысячи первого, убийство Мануэлы Констанзы. Парижский регион. Для Лезажа возможно. Ничего особенного в его распорядке дня. Одиннадцатого апреля этого года, Курбевуа. Та же картина. Париж, Трамбле, Курбевуа — все они находятся внутри ограниченного периметра парижского региона, ничего невозможного.
— И все же негусто…
— Он указывает нам две книги из трех… И сам первым звонит нам. И пока мы не можем точно определить, из каких соображений он слил информацию в прессу. Сам он утверждает, что попал в ловушку… Но он мог и поддаться желанию сделать себе рекламу…
— Очень может быть…
— Он подписан на «Белые ночи», — добавил Луи, доставая пачку листков.
— Ну, Луи! — сказал Камиль, хватая бумаги и начиная их листать. — У него же специализированный книжный магазин. Он и должен быть подписан на все, что выходит. На, посмотри: среди абонентов десятки владельцев книжных магазинов. Кого там только нет: книготорговцы, писатели, информационные службы, газеты — все там. Не исключено, что даже мой отец… Бинго! И он есть! А к их сайту в Интернете доступ у всех, объявления принимаются в свободном режиме и… — Луи поднял руки в знак капитуляции.
— Ладно, — сказал Камиль. — Что ты предлагаешь?
— Финансовое расследование. Как и во всех магазинах, в книжный поступает немало наличных. Нужно посмотреть поближе, какие там приходы, расходы, что он покупал, есть ли значимые и необъяснимые выплаты и т. д. Эти преступления стоят все-таки немалых денег…
Камиль задумался:
— Соедини-ка меня с судьей.
Суббота, 19 апреля 2003 г.
1
Лионский вокзал. 10 часов утра.
Глядя, как Ирэн приближается вперевалку, Камиль вдруг поразился: лицо ее стало полнее, а живот еще объемистей. Он поторопился забрать у жены чемодан на колесиках. Неловко поцеловал. Она казалась измученной.
— Как съездила? — спросил он.
— Главное ты уже знаешь, — едва отдышавшись, ответила она.
Они взяли такси, и, едва войдя в квартиру, Ирэн рухнула на диван со вздохом облегчения.
— Что тебе приготовить? — спросил Камиль.
