– А меня из дома выгнали, – со спокойной улыбкой
сообщила Тамара.
– Кто?! Муж?
– Отец. Пришлось собрать вещи и ехать к сестре.
– А сестра живет в гостинице? – с явным недоверием
спросил таксист.
– Нет, в гостинице живет будущий муж. Видите, я вам все
рассказала, ничего не утаила.
Но водитель был расположен побеседовать о чужих
неприятностях более подробно.
– Вы же сказали, что переезжаете к сестре. А теперь
выходит, к жениху.
– Сестры дома нет, я ей позвонила. Придется подождать,
пока она появится. Вот я и собираюсь пережидать в гостинице. Еще вопросы есть?
Он понял, что пассажирка к длинным разговорам не склонна, и
умолк.
В гостинице Тамара благополучно миновала швейцара, который
без пропуска никому входить не позволял. Вероятно, увидев похожую на иностранку
даму с багажом, выходящую из такси, он решил, что она имеет полное право здесь
поселиться. Тамара не стала подниматься на этаж, где был номер Григория, она
позвонила ему от стойки администратора и расположилась в холле. Через несколько
минут он появился рядом с ней.
– Все так плохо? – спросил он, указывая глазами на
стоящую у ее ног дорожную сумку.
– Хуже некуда, – вздохнула Тамара. – Отец мне
запретил выходить за тебя замуж.
– А ты? Послушалась?
– Еще чего! – фыркнула она совсем
по-детски. – Пришлось из дома уйти. Поживу пока у сестры, а в начале марта
приеду к тебе.
– А может быть, не стоит ждать начала марта? Давай я
увезу тебя прямо сегодня. Сдам билет на завтра и возьму два на сегодня, а?
– Не получится, Гришенька, у меня работа. Я обещала
доработать до 6 марта, за это время они постараются найти мне замену.
– Н-да, работа, – задумчиво повторил он. – С
этим ничего не поделаешь. Но хотя бы приехать ко мне в Горький на пару дней ты
сможешь?
– Конечно. Только не обещаю, что это будет суббота или
воскресенье, у меня же скользящий график.
– Так это и хорошо! Мне и не надо, чтобы это было в
выходные, мне надо, чтобы ЗАГС был открыт. Ты приедешь как можно скорее, мы
подадим заявление, а поскольку все самые изысканные свадебные платья в городе
шьются у меня, заведующая ЗАГСом меня отлично знает и назначит дату
регистрации, когда тебе удобно. И не будем ждать марта, давай поженимся как
можно скорее.
– Давай, – согласилась Тамара. – И давай
сегодня вместе поедем к моей сестре. Я хочу вас познакомить.
– Она не похожа на твоего отца?
– Она чудесная! Моя Любаня – самая лучшая сестра на
свете, добрая, светлая, умная, и я ее обожаю!
– А ее муж? Ты говорила, он работает в милиции и твой
отец его уважает. Ты уверена, что он не такой, как твой отец, и нормально меня
воспримет?
– Кто? Родька-то? Да он совершенно нормальный мужик,
вот увидишь. Они оба очень хорошие. И дети у них замечательные.
Григорий отнес Тамарину сумку к себе в номер, и они
отправились гулять. Периодически Тамара звонила сестре, и когда Люба наконец
ответила, они вернулись в гостиницу, забрали сумку, сели в такси и поехали к
Романовым.
День, который начался так неудачно, закончился весело и
радостно. Григорий сразу понравился Любе, быстро нашел общий язык с Родиславом,
а пятилетняя Леля не слезала с колен гостя, что для всех означало только одно:
этот человек – добрый и хороший, в нем нет злобы и зависти, которые девчушка
непременно почувствовала бы и начала капризничать и прятаться. Она не
капризничала и не убегала от Григория, и все были счастливы за Тамару, которая
наконец нашла своего мужчину.
* * *
Тамара отвела племянницу в детский сад и вернулась домой –
теперь ее домом стала квартира Романовых. Она по-прежнему не любила заниматься
теми хозяйственными делами, которые считала необязательными и «мещанскими», но
ей очень хотелось помочь Любе и сделать что-нибудь полезное, поэтому она
переоделась в спортивные брюки и футболку и взялась гладить скатерти и
салфетки, постиранные накануне. Тамара искренне не понимала, почему нельзя
сдавать белье и прочие вещи в прачечную, где и постирают, и накрахмалят, если
уж так приспичило, и погладят, и все Любины доводы о том, что к белью не должны
прикасаться чужие руки, которые все равно все сделают не так, оставались для
старшей сестры пустым звуком.
Она перегладила уже все скатерти и принялась за салфетки,
когда послышался короткий, какой-то неуверенный звонок в дверь. Тамара пошла
открывать.
На пороге стояла Зинаида Васильевна, бледная и как будто
даже похудевшая за те несколько дней, которые миновали после обеда с Григорием.
– Доченька, – виновато произнесла она, –
значит, я правильно посчитала, ты сегодня во вторую смену.
– Я сегодня выходная. Проходи, мама, раздевайся.
Тамара сделала шаг назад, пропуская мать в квартиру, потом
не выдержала, обняла ее и расцеловала.
– Ты, оказывается, храбрая, мамуля, папу не побоялась.
Или он не знает, что ты ко мне пошла?
– Ой, конечно, он ничего не знает, – возбужденно
затараторила Зинаида Васильевна, – он бы меня убил, если бы узнал. Когда
ты ушла, он сразу перестал кричать и так, знаешь, серьезно мне говорит: я,
говорит, про Тамарку больше слышать не желаю, она мне не дочь, и ты не смей к
ней бегать, и звонить по телефону тоже не смей. Считай, что ее нету.
Представляешь? И замолчал. Вот как замолчал тогда – так и молчит до сих пор.
– Что, совсем молчит? – не поверила Тамара. –
Ни одного слова не говорит?
– Зина, подай, Зина, принеси, Зина, выключи, Зина,
включи – вот и все, что он говорит. Ужас, доченька, ужас! Ты бы возвращалась,
а? Ну сколько можно дуться? И папа будет рад, и тебе хорошо будет. Что ты у
Любы теснишься, как будто у тебя своего дома нет! Возвращайся, хватит уже.
Тамара вздохнула. Ничего-то мать не поняла. Она отчего-то
считает произошедшее пустой мелкой ссорой, каких в семье Головиных были сотни,
если не тысячи, наподобие скандала из-за коробки конфет или бутылки коньяка.
Ну, подумаешь, повздорили отец с дочерью из-за бытовой мелочи, не уходить же из
дома из-за этого!
Она усадила мать на кухне, налила ей чаю, поставила на стол
коробку с недоеденным накануне тортом и снова взялась за утюг.
– Мама, я не могу вернуться. Папа меня выгнал, ты это
понимаешь? Не я сама ушла, а он так поставил вопрос: или вы с ним, или
Григорий. Я выбрала Григория. Если я вернусь, это будет означать, что я предала
Григория и сделала выбор в вашу пользу. А я не собираюсь его предавать, я
собираюсь выходить за него замуж, причем в самое ближайшее время.
– Но, Томочка… – Зинаида Васильевна растерялась,
она явно ожидала чего-то другого. – Ты что, серьезно решила идти за него
замуж? Я была уверена, что ты передумаешь. Особенно после того, что сказал
папа.
