Тамара ничего не ответила на это. Григорий честно рассказал
ей о том, что у него детей быть не может, и она собиралась вступать в брак с
открытыми глазами, но говорить об этом родителям не намеревалась. Они и так-то
не очень высокого мнения о ее женихе, зачем еще добавлять поводы для
недовольства.
– Он приедет через два дня, – ровным голосом
сказала она отцу. – Ты не возражаешь, если я приведу его к нам, чтобы вы с
ним познакомились?
– Ну конечно! Конечно, приводи, а как же иначе!
Обязательно приводи. Я не могу отдать дочь в руки человеку, которого в глаза не
видел.
В субботу рано утром Тамара встречала на вокзале поезд из
Горького. Григорий появился на платформе в светло-сером костюме, поверх
которого была надета распахнутая дорогая дубленка. Никакого галстука – он их не
носил в принципе, верхняя пуговица голубоватой в тонкую полоску сорочки
расстегнута, на шее повязан шелковый темно-голубой с едва заметным рисунком
платок. По мнению Тамары, из вагона к ней вышел самый красивый мужчина на
свете. Но она отдавала себе отчет в том, какой будет реакция отца на такой внешний
вид. А еще длинные, стянутые в хвост волосы… И перстень на безымянном пальце
правой руки… Она-то скандал переживет, ей не привыкать, да и вообще все равно,
а вот для Григория это будет крайне неприятно. И сделать ничего нельзя. Она не
позволит себе ни слова сказать ему насчет того, как следует одеваться, чтобы
понравиться ее отцу, она искренне считает, что это недопустимо, неприлично и
просто неуважительно по отношению к Григорию. У него такой вкус, какой есть, и
Тамаре его вкус очень нравится, а то, что этот вкус придется не по нраву ее
родителям, ни в коем случае не должно стать проблемой Григория. Она любит его
таким, какой он есть, и не станет пытаться ничего менять в угоду отцу и маме.
– Ты чего-то боишься? – Он сразу заметил, что с
Тамарой что-то не так.
– Боюсь, – честно сказала она. – Мои родители
– люди старого воспитания, они не приемлют сегодняшние вкусы, особенно такие,
как у нас с тобой. Они всю жизнь критикуют мои наряды и прически, но я привыкла
и не обращаю внимания. А вот если они начнут открыто критиковать тебя, боюсь,
сцена может выйти не слишком приятной. Мне очень не хочется, чтобы мама или
отец тебя чем-нибудь обидели.
– А ты не бойся, – лучезарно улыбнулся
Григорий. – Художника легко обидеть, это правда. Но у тебя в гостях я буду
не художником, а мужчиной, который твердо намерен на тебе жениться, и как бы
меня ни обижали, на мое намерение это повлиять не может. Спасибо, что
предупредила меня, я буду готов к самому неприятному. Я же понимаю, что через
это все равно придется пройти, если мы с тобой хотим быть вместе. Мы же хотим?
– Хотим, – убежденно ответила Тамара.
Ей вдруг стало легко и спокойно.
Вопреки опасениям, званый обед прошел весьма мирно. Мама
Зина больше молчала и исполняла роль добросовестной хозяйки, приносила из кухни
блюда и уносила грязную посуду, то и дело бросая исподтишка тревожные взгляды
на Николая Дмитриевича, который держался расслабленно и миролюбиво, по поводу
прически Григория, его перстня и шейного платка не произнес ни слова и,
казалось, с большим интересом слушал гостя, вдохновенно рассказывавшего о
камнях, которыми он интересовался и которые активно использовал в дизайне
одежды в виде пуговиц, брошей и заколок. Особенно живо отреагировали родители
на сообщение о том, что камни еще со времен Средневековья применялись в
литотерапии для лечения разных болезней, например, аметист, горный хрусталь,
алмаз, лазурит, малахит, лунный камень, изумруд и тигровый глаз хорошо помогают
при головных болях, а аквамарин, янтарь, гранат и турмалин – при болях в
суставах. При болезнях сердца рекомендуется розовый опал, авантюрин, топаз,
бирюза и розовый кварц, а при ишиасе – аметист, хризолит, хризопраз, яшма,
жемчуг и рубин. Зинаида Васильевна тут же заявила, что у мужа артрит, а Григорий
посоветовал носить в кармане брелок или любую другую безделушку из
соответствующего камня.
– Не знаю, честно говоря, где проходит граница между
медициной, магией и фантазией, но некоторым моим знакомым эта наука очень
помогла, – сказал Григорий. – И я своими глазами видел и убедился,
что некоторым моим клиенткам определенные камни носить было противопоказано,
они начинали хуже себя чувствовать, и жизнь шла наперекосяк. Что здесь
закономерно, а что случайно – судить не берусь.
Руки Тамары Григорий не просил – они еще по дороге с вокзала
условились, что это будет лишним и надуманным, сам Головин о предстоящем
замужестве дочери тоже ни словом не обмолвился, и Тамара сочла это добрым
знаком: отец не хочет смущать гостя и старается сделать его первое пребывание в
доме максимально комфортным.
Обед закончился, и Григорий собрался уходить. Тамара вышла
на лестницу проводить его и договориться о следующей встрече.
– Я бы ушла вместе с тобой, – извиняющимся тоном
сказала она, – но надо все убрать и помыть посуду, мама и так все сама
сделала…
– Я понимаю, – он поцеловал ее и слегка дернул за
нос. – Я буду ждать в гостинице. Когда сможешь – приходи.
Тамара вернулась в квартиру и застала отца сидящим в кресле
перед включенным телевизором.
– И за это ничтожество ты собираешься выходить
замуж? – спросил он, не отрываясь от экрана, по которому бегали за мячом
футболисты.
Сердце у нее упало. Выходит, отец только притворялся
радушным хозяином, на самом деле Григорий ему не понравился. Ну что ж, война –
значит, война. Сдаваться Тамара не собиралась.
– Он не ничтожество. Григорий – умный, добрый и во всех
отношениях достойный человек.
Она старалась сохранять спокойствие, но голос предательски
звенел, выдавая напряжение, готовое выплеснуться криком.
– Он – ничтожество, – отец по-прежнему не
поворачивался к ней, но было видно, что за происходящим на экране он не
следит. – Одна его прическа чего стоит. Где ты видела, чтобы мужик в его
возрасте носил женскую прическу?! Он что, педераст? У него перстень на руке! У
него платок на шее! А эти его бредни насчет камней и их целебного воздействия?
Это же уму непостижимо! Может, он еще и в бога верит? Может, он вообще
какой-нибудь сектант! Ты где откопала это чудовище?! На какой помойке ты его
нашла?! Да я больше чем уверен, что он шьет на дому и не платит налоги, он мало
того что педераст, так еще и вор, который обманывает государство! По нему
Уголовный кодекс плачет! Ты что, слепая? Ты ничего не видишь, не понимаешь? Я
не допущу, чтобы моя дочь привела в дом уголовника, который в любой момент
может сесть в тюрьму. Или ты надеешься, что я буду его отмазывать и
вытаскивать?
Только не кричать, только не повышать голос, надо
сосредоточиться и постараться найти правильные слова, которые успокоят отца.
– Его не нужно отмазывать и вытаскивать. Григорий –
честный и очень порядочный человек, он ни копейки не украл у государства. Он
настоящий мастер, его знает и уважает весь город, к нему огромная очередь на
пошив, у него одеваются все самые известные люди в Горьком, и актеры, и певцы,
и партийные и советские руководители и их жены. И он нормальный мужчина, можешь
мне поверить. Да, он необычно выглядит, у него необычная прическа, он носит не
галстуки, а шейные платки, но, папа, пойми, если бы он был таким, как все, если
бы у него был такой вкус, как у всех, он не стал бы самым лучшим мастером в
своем городе. Одинаковых много, а выдающихся – единицы, они потому и становятся
выдающимися, что отличаются от других.
