Люди поняли, свидетелями чего довелось им стать. Перед ними раздвинулись врата ада. Расщелина была не менее тридцати футов шириной, и корни древних деревьев переплетались в ней, словно вены лишенного кожи тела. Из бездны исходил удушающий запах, омерзительнее которого невозможно себе представить. Тысячи гниющих существ не способны породить такое зловоние. Отвратительные миазмы разъедали глаза, так что герцог и его люди начали плакать, точно малые дети.
Гога, полуослепший от слез, лишившийся лошади, вынужден был оставаться на месте, у самых врат ада, рядом со своей жертвой. Сорвав с рук перчатки, он пытался вытереть слезы.
И пока он тер воспаленные глаза, из расщелины появилось еще одно существо. То была женщина с волосами столь длинными, что они покрывали ее всю и шестифутовым шлейфом волочились сзади. Наготу нарушало лишь ожерелье из белых блох, чьи крошечные глазки горели пронзительным огнем. Тысячи этих тварей ползали по шее и лицу женщины, составляя замысловатый узор.
Женщина не смотрела на герцога. Взор ее черных глаз под красными веками – глаз, не имевших ни бровей, ни ресниц, – был устремлен на диковинный гибрид козла и ребенка. За то время, что врата ада разверзались, остатки жизни покинули тело монстра, и теперь уродливый труп недвижно распростерся в луже крови.
«Ты убил мое дитя, – молвила женщина, по-прежнему не удостаивая герцога взглядом – Моего обожаемого, прекрасного Квафтзефони. Посмотри на него. Мир не видывал подобной красоты. Он был моим счастьем, моей радостью. Как мог ты совершить подобную жестокость?»
В этот момент один из охотников, стоявший поодаль, попытался спастись бегством и что было мочи пришпорил свою лошадь. Но мать убитого чудовища простерла руку, и, подчиняясь ее приказу, из глубин ада вырвался вихрь, такой сильный, что волосы женщины, дотоле лежавшие на земле, поднялись и устремились в сторону беглеца, словно тысячи извивающихся пальцев. Бедняге не суждено было скрыться. Порыв вызванного женщиной урагана был полон колючек, подобных крохотным злобным насекомым. Будто тысяча острых крючков, они впились в тело несчастного. Ослепленный, он упал с лошади и закрыл лицо руками, пытаясь защититься. Однако новые и новые смертоносные колючки вонзались в его кожу, вспарывая ее, и в мгновение ока человеческое тело было все испещрено багровыми ссадинами. Душераздирающие крики, вырвавшиеся из груди охотника при первом прикосновении колючек, быстро смолкли. Меж тем злобные твари, лишив его кожи и мускулов, описали вокруг своей жертвы еще одну спираль и впились в обнаженные кости. Окровавленный остов несчастного упал на груду искромсанной плоти и затих.
Над ним вились уже хищные птицы; предвкушая пиршество, они выжидали, пока убийцы покинут свою жертву.
«Этому человеку повезло больше, чем всем вам, – молвила женщина из ада. – Ему досталась легкая смерть. Всех прочих ждут долгие, неисчислимые страдания. Такова расплата за то, что ты совершил сегодня».
Женщина повернулась к распростертому на земле телу сына, и волосы ее принялись ласкать его, точно нежные материнские руки.
Герцог опустился на колени и, молитвенно сложив руки, обратился к женщине на своем родном языке.
«Госпожа, – сказал он. – Я не хотел убивать твоего ребенка. Я принял его за животное. Он убегал от меня, приняв облик козла».
«Это излюбленный облик его отца. Бывают ночи, когда он предстает в этом облике», – рекла женщина.
Гога понял, каков смысл этих слов, и похолодел. Представать в облике козла способен только дьявол. Значит, эта женщина – не кто иная, как Лилит, супруга дьявола, а убитое чудовище – дьявольское отродье. Сказать, что это открытие потрясло герцога, – значит не сказать ничего. Он пытался скрыть охвативший его ужас, для которого, надо признать, были все основания. Под ногами у герцога разверзлась адская бездна; он умертвил отпрыска самого дьявола, и его неминуемо ожидала страшная кара. Он боялся, что в качестве расплаты дьявол завладеет его бессмертной душой. Все, что оставалось герцогу, – это вновь повторить:
«Я принял твоего сына за козла. Конечно, это была непростительная ошибка, и я сожалею о ней всем сердцем».
Женщина подняла руку, повелевая ему замолчать.
«Я подарила своему супругу семьдесят семь детей. Но ни одного из них он не любил так, как Квафтзефони. Что я скажу ему, когда он пожелает увидеть своего возлюбленного сына, а тот не явится на зов?»
Во рту герцога пересохло, и онемевший язык не повиновался ему. Однако, сделав над собой усилие, он проронил:
«Я не знаю, что ты ему скажешь».
«Ты ведь догадался, кто мой супруг, не так ли? Не пытайся оскорбить меня, делая вид, что пребываешь в неведении».
«Я полагаю, твой супруг – не кто иной, как дьявол, госпожа», – с достоинством ответил герцог Гога.
«Ты прав, – кивнула головой женщина. – А я – Лилит, первая из его жен. Как ты думаешь, многого ли стоит твоя жизнь после того, что ты совершил?»
После минутного раздумья Гога произнес:
«Верю, что Господь спасет мою душу. Что до моей жизни, то, боюсь, она не стоит ничего».
– Так вот, – продолжал Зеффер свой рассказ, – на всех четырех стенах этой комнаты были изображены сцены охоты. И не только на стенах. Потолок и пол тоже были расписаны. Неведомый художник использовал каждый дюйм плитки. Я был потрясен, изумлен, восхищен. И тут же в голову мне пришла мысль…
– Подарить эту восхитительную комнату женщине, которую вы боготворили, – подсказала Тэмми.
– Да. Именно это я и подумал. К тому же я понимал, что передо мной уникальное творение. Удивительное, не знавшее себе равных. Впрочем, теперь, вспоминая тот день, я сознаю, что отнюдь не только эти соображения заставили меня купить картины из плиток. Эта комната уже имела надо мной власть. Переступив ее порог, я ощутил себя сильнее. Почувствовал прилив жизненной энергии, если можно так выразиться. Конечно, это произошло не случайно. Комната хотела, чтобы я ее освободил.
– Как может комната чего-то хотеть? – недоуменно пожала плечами Тэмми. – Стены не имеют желаний.
– Поверь мне, то была далеко не обычная комната, – возразил Зеффер. И добавил полушепотом, словно опасаясь, что дом может услышать его слова: – Думаю, некогда роспись была выполнена по приказу самой госпожи Лилит, супруги дьявола.
Тэмми, никак не ожидавшая подобного поворота, лишилась дара речи. У нее уже была возможность убедиться в том, что злополучный каньон является прибежищем всяческих диковин. Однако, сколь бы загадочным ни было их происхождение, у нее не возникало сомнений в том, что все это – творение рук человеческих. Но, оказывается, здесь не обошлось без дьявола. Это заставляло воспринимать происходящее совершенно в ином свете. И бесспорно, именно здесь присутствие дьявола более чем уместно. Не случайно его порой называют отцом лжи. И если такое имя заслуженно, Голливуд – вполне подходящее место для его обладателя.
