– Ничего, – он пожал плечами. – Все
останется, как было.
Разговор Родиславу не понравился. Люба явно хотела
подвигнуть его к каким-то решениям, а принимать решения он не был готов.
Впрочем, он утешал себя тем, что Люба вовсе не хотела, чтобы он принимал
решения, она просто хотела лишний раз услышать от него, что он не собирается ее
бросать и уходить к Лизе.
Весеннее оживление их с Лизой отношений, когда она была
очаровательна и весела, а дома все надоело до рвоты, к зиме поутихло. Во время
беременности Лиза стала невыносимой, часто плакала и устраивала бесконечные
«разборы полетов», упрекала Родислава в нерешительности и трусости, в том, что
он ее обманывал столько лет, что она потратила на него лучшие годы своей
молодости в угоду его карьерным устремлениям и что после рождения второго
ребенка ее шансы устроить свою личную жизнь будут сведены к нулю. Она
капризничала, жаловалась на головную боль и тошноту, без конца звонила ему на
работу и требовала, чтобы он немедленно приехал и привез то фрукты, то мясо с
рынка, то цветы. Она дулась, если он не мог приехать, и рыдала, когда он
уходил. И мысль о том, чтобы бросить все и уйти к Лизе, посещала Родислава все
реже.
До Нового года все было относительно спокойно, Лиза быстро
поправилась и теперь все время напоминала Родиславу о тех трех сутках, которые
он провел у нее.
– Это были лучшие дни в моей жизни, – говорила
она, сверкая глазами и гладя Родислава по плечу. – Это было такое счастье:
засыпать рядом с тобой и просыпаться с тобой, ждать тебя вечером с работы и
знать, что ты обязательно придешь. Если бы всегда могло быть так! Ну скажи,
Родик, будет так когда-нибудь? Или мы с тобой до самой смерти будем тайными
любовниками?
Родислав отшучивался, мычал что-то неопределенное и ловко
уходил от прямого ответа. Когда Лиза была такой, как в эти минуты, ему казалось
правильным и легко выполнимым решение оставить семью и уйти к ней, но, как
только она начинала скандалить и выяснять отношения, это решение уже не
казалось ему таким уж легким и правильным.
Однажды он позвонил ей в субботу днем, чтобы сказать, что
часов в семь приедет. Голос Лизы ему не понравился. В трубку доносились
неясные, но возбужденные голоса.
– Ты не одна? – спросил он, втайне надеясь, что
сейчас Лиза скажет: у нее подруги в гостях, и Родик может не приезжать, она
занята.
Ехать ему не хотелось, стояла промозглая зимняя погода, а из
кухни доносились упоительные запахи Любиной стряпни, и Родиславу куда больше
нравилась перспектива остаться дома и провести вечер на диване перед
телевизором.
– А что такое? – с вызовом ответила Лиза. – Я
что, в тюрьме? Я не имею права пригласить к себе в гости кого захочу?
– Имеешь, имеешь, – успокоил ее Родислав. –
Кто у тебя в гостях? Твои подруги? Я их знаю?
– Нет, не знаешь. И знать тебе не надо! Много будешь
знать – скоро состаришься. – Лиза пьяно захохотала.
– Ты что, выпила? – с подозрением спросил
Родислав.
– Не твое дело! Я большая девочка, я уже целая
мать-одиночка, скоро буду мать-одиночка два раза и буду делать, что захочу. И
не смей ко мне соваться!
– Лиза, но тебе нельзя пить! – в отчаянии он почти
кричал. – Ты ждешь ребенка! Опомнись! Иначе я сейчас приеду и разгоню всю
твою компанию к чертовой матери!
– И думать забудь, – презрительно пропела она в
трубку. – Это мои друзья и моя жизнь, и тебя они не касаются. Сиди со
своей женой и молчи в тряпочку. Если ты посмеешь хоть пальцем тронуть моих
гостей, я…
Дальше он слушать не стал, бросил трубку, выскочил из дома,
сел в машину и помчался на улицу Маршала Бирюзова. Ключи от Лизиной квартиры у
него были. Еще на лестничной площадке Родислав услышал веселые голоса, и
мужские, и женские, вразнобой тянущие «Пора-пора-порадуемся на своем веку». В
квартире дым стоял коромыслом, в комнате на полу вокруг низкого журнального
столика сидели, кроме Лизы, еще двое мужчин и две женщины, все были пьяны. На
столике пустые бутылки перемежались с наполовину полными, закуски не было
совсем, только конфеты – те самые, которые Родислав принес Лизе на Новый год,
однако, судя по сваленным неподалеку грязным тарелкам, что-то они все-таки ели.
Пустые консервные банки были полны окурков.
– О! – Лиза попыталась встать и протянула к
Родиславу руки. – Родька пришел! Народ, знакомьтесь, это папаша моих
детей. Ты чего явился? Я тебе сказала, чтобы ты не смел мешать нам веселиться и
радоваться жизни. Чего приперся?
– Лиза, – он старался говорить спокойно, но
удавалось это с трудом, – давай выйдем на минутку. Только на одну минутку.
– Не пойду я никуда! Мне здесь хорошо! Мне здесь просто
отлично! Я радуюсь жизни в кругу друзей.
Один из мужчин налил водку в хрустальный стакан и протянул
Родиславу:
– Мужик! На, выпей!
– Я не буду.
– Брезгуешь? – мужчина угрожающе нахмурился.
– Я за рулем, мне нельзя.
– Он за рулем! – радостно воскликнула одна из
женщин, полная крашеная блондинка. – Народ, кончай водку жрать, поехали
кататься, у нас машина есть!
Лиза демонстративно привалилась к другому мужчине, обхватила
его руку и затянула:
– Миленький ты мой, возьми меня с собой, там, в стране
далекой, назовешь ты меня женой…
Родислав понял, что все бесполезно, развернулся и ушел.
После этого он решил не звонить Лизе хотя бы несколько дней, но на другой день
она позвонила сама, просила прощения и клялась, что это больше не повторится.
– Мне скучно одной, без тебя, мы никуда не ходим, нигде
не бываем, чем мне заняться, когда тебя нет, а Дашка в садике?
Даша ходила в детский сад с пятидневкой, и если из яслей
Лиза хотя бы два раза в течение рабочей недели забирала девочку, то в садике
малышка проводила время с понедельника по пятницу.
– Лизонька, я понимаю, что тебе нечем заняться, но
пьяные гулянки для беременной женщины – это самый плохой выход. Если тебе себя
не жалко, то хоть о ребенке подумай.
– Ты не думай, я сама почти совсем не пью, я только
зову друзей в гости и смотрю, как они веселятся. Да, они, конечно, много пьют,
но я-то – ни-ни! Честное слово.
Родиславу очень хотелось в это поверить, но он своими
глазами видел, в каком состоянии была Лиза после этого «ни-ни».
В следующий раз она напилась примерно через две недели.
Родислав обнаружил это, когда приехал к ней. Гостей уже не было, но
красноречивые следы их пребывания обнаруживались по всей квартире, начиная с
горы грязной посуды в раковине и заканчивая заблеванным унитазом.
– Опять? Лиза, сколько раз можно повторять…
– А ты не повторяй, – дерзко ответила она. –
Я умная, я все с первого раза понимаю. Опять будешь меня беременностью упрекать
и ребенком пугать? Не надо, я пуганая. Что тебе с этого ребенка? Тебе на него
наплевать, ты даже не собираешься официально быть его отцом! Ты вообще ничего
не собираешься делать, ты ничего не можешь, только обманывать меня и завтраками
кормить, только все обещаешь, обещаешь, а сам ничего не делаешь.
