– Но это правда, что мы с ней как сестры? –
настойчиво спрашивала Лариса, и Любе пришлось подтвердить это еще раз.
Ужин прошел достаточно мирно, Коля первым закончил трапезу и
убежал к себе продолжать наслаждаться «Машиной времени», Татьяна Федоровна и
Лариса уставились в телевизор, по которому как раз начался фильм, Родислав
вышел в прихожую, где стоял телефон – ему нужно было позвонить, а Люба с Лелей
принялись убирать и мыть посуду.
– Ой, Любочка, до чего же у вас телевизор хорошо
показывает! – восхищалась Кемарская. – Вот что значит заграничная
вещь! Краски прямо как в кино! Сидела бы и смотрела целыми днями. До чего
картину хорошую показывают! А на вашем телевизоре вообще красота. У нас-то с
Ларочкой черно-белый, так никакого вида. А я бы эту картину в цвете посмотрела.
– Смотрите на здоровье, – сказала Люба, унося на
кухню очередную порцию грязных тарелок.
Кемарская тут же пересела на диван, вытянула ноги и
откинулась на мягкую спинку.
– До чего ж у вас диван-то удобный, – донеслось до
Любы. – Прямо сидела бы и сидела…
«Ты и так сидишь целыми днями и сидишь», – сердито
подумала Люба, жесткой проволочной мочалкой оттирая под струей воды сковородку.
Соседи досмотрели фильм до конца и только после этого
засобирались домой. Леля вздохнула с облегчением и ушла в свою комнату: перед сном
она хотела еще порисовать, и Люба, с нежностью глядя вслед дочери, подумала,
насколько же девочка похожа на Тамару. Та же сосредоточенность, та же
молчаливость, та же любовь к рисованию и готовность часами сидеть в уголке и
заниматься любимым делом. Если у Тамары будут дети, интересно, на кого они
окажутся похожими. Неужели на Любу?
Положив на стол в комнате гладильную доску, Люба принесла из
ванной кучу стираного белья и принялась за работу, поглядывая в телевизор, где
шел какой-то сборный концерт. Спустя некоторое время она спохватилась, что уже
довольно поздно, а Леля так и не вышла пожелать родителям спокойной ночи, как
делала обычно. Неужели девочка так увлеклась рисованием, что до сих пор не
спит? Или она на что-то обиделась, поэтому легла спать, не попрощавшись?
Люба заглянула в комнату к дочери и застала странную
картину. Леля в пижаме стояла перед открытым шкафом, ее одежда была свалена на
полу и на кровати, и девочка судорожно что-то искала на полках.
– Лелечка, что случилось? – обеспокоенно спросила
Люба. – Ты что-то ищешь? Может, я знаю, где это лежит?
– Кофточку ищу, – коротко ответила Леля.
В душе у Любы шевельнулась недобрая мысль, но она
постаралась отогнать ее.
– Какую кофточку?
– Мою любимую, голубую. И куда я ее засунула? Ты не
видела, мам?
– А зачем она тебе? Завтра в школу ты наденешь форму.
Эта кофточка для лета, зимой в ней слишком холодно. Или ты собираешься в ней
спать? – Люба постаралась перевести все в шутку.
– Нет, она мне не нужна. Но она всегда висела в шкафу,
на плечиках, и я каждый раз, когда открывала шкаф, ее видела и радовалась, что
она такая красивая. А сегодня я открыла шкаф, чтобы повесить свою одежду, а
кофточки там нет. Куда она делась, мам? – В глазах Лели стояли слезы,
голос дрожал. – Она же утром была, я помню, она была! Когда я утром
одевалась, я ее видела, а теперь ее нет.
В голосе девочки было такое отчаяние, что у Любы сжалось
сердце. Она присела на корточки перед дочерью.
– Лелечка, прости меня, пожалуйста, я очень виновата
перед тобой. Я дала эту кофточку Ларисе.
– Ларисе?! – в ужасе воскликнула Леля. –
Зачем?! Зачем ты ей отдала мою любимую кофточку?
– Я не отдала, я дала ее на один день. Только на один
день, чтобы она один раз ее надела. Пойми, Лелечка, у тебя так много красивых
вещей, которых у Ларисы никогда не будет, а ей ведь тоже хочется носить
красивую одежду. Она такая же девочка, как ты сама, ей тоже, как и тебе,
хочется хорошо выглядеть, и ей, точно так же, как и тебе, очень нравится эта
голубая кофточка. Лариса сказала, что у нее есть мечта: хотя бы один раз в
жизни надеть эту кофточку и побыть такой же красивой, как ты. Я подумала, что
до весны тебе кофточка не понадобится, и дала ее Ларисе на один день. Только на
один день. Она один раз ее наденет, походит в ней перед зеркалом и вернет.
– А если она ее порвет?
– Она не порвет.
– А если она ее испачкает?
– Не испачкает. А даже если и так, я ее постираю и
поглажу, и она будет как новенькая.
– А если она ее не отдаст?
– Ну почему же не отдаст? Отдаст. Завтра же, –
уверенно ответила Люба, хотя на самом деле ни в чем не была уверена, кроме
одного: злосчастную кофточку взяла Лариса. – Прости меня, доченька, я
должна была попросить у тебя разрешения отдать твою вещь. Но я подумала, что ты
не станешь возражать, потому что ты ее все равно пока не носишь.
Леля с трудом успокоилась и улеглась спать, а Люба вернулась
к недоглаженному белью. На душе было паскудно, она все пыталась мысленно
выстроить предстоящий разговор с бабкой Кемарской и ее внучкой, чтобы разрешить
ситуацию с наименьшими потерями и без взаимных обид.
На другое утро Люба вышла пораньше, чтобы успеть зайти к
соседям. Лариса только-только встала и открыла дверь заспанная и неумытая.
– Тетя Люба? – хмуро сказала она вместо
приветствия.
– Ларочка, я на минутку, – мило улыбнулась
Люба. – Леля заметила, что ты взяла кофточку, и очень расстроилась. Давай
вернем ее назад.
– Но я ее даже еще не надела ни разу!
Лариса и не думала ничего отрицать, и от этого Любе сразу
стало легче. Значит, девочка не воровка, она просто дурно воспитана и не
понимает, что нельзя брать чужое без спроса.
– Тогда надень, – предложила Люба. – Надень
прямо сейчас, мы с твоей бабушкой посмотрим, какая ты в ней красавица, ты тоже
посмотришь на себя в зеркало, и потом я ее заберу и отнесу домой. Мы с тобой не
спросили у Лели разрешения, и она очень расстроилась. Она не любит, когда без
спроса берут ее вещи.
– А если бы я спросила, она бы разрешила? –
прищурилась Лариса.
– Наверняка, – заверила ее Люба.
Из кухни выползла Татьяна Федоровна, которая готовила завтрак
под громогласное радио и звонка в дверь не услышала. Узнав, в чем дело, она
заохала и замахнулась на внучку рукой с зажатой в ней ложкой, выпачканной
сметаной.
– Я тебе дам – чужое брать! Я тебе покажу! Управы на
тебя нет! Вся в отца, ну вся в отца, тот супостатом и душегубом оказался, а ты
воровкой выросла.
Любе стоило немалых усилий успокоить пожилую женщину и
убедить ее, что все в порядке, ничего страшного не случилось, но кофточку надо
вернуть и больше ничего без спроса не брать.
– А вы сами сказали, что мы с Лелькой вашей как
сестры! – вдруг заявила Лариса. – А сестры друг у друга разрешения не
спрашивают, берут, что им надо, и все. Пусть она приходит к нам и берет у меня
что хочет. Пожалуйста. Мне ничего не жалко. А ей жалко стало, да? Вы сами сказали,
что она до весны эту кофточку носить не будет, потому что холодно. А я холода
не боюсь, я бы поносила ее сама, пока Лелька не носит. Что ей, жалко?