Все эти мысли промелькнули в моем мозгу, и я понял, что сейчас нельзя обнаружить хотя бы намек на колебание.
— Симея, тебе просто не оставалось ничего другого. Забудь об этом. — Как-то незаметно для самого себя я, вслед за Свальбардом, тоже начал обращаться к ней на «ты». — В каждом бою кто-то неизбежно погибает, и все, что мы можем сделать, — это идти дальше. Мы помолимся за Курти, когда окажемся в безопасности, и будем поднимать бокалы в память о нем, пока сами будем живы.
Я уже не раз говорил такие слова в прошлом. И сам верил им. Однако на сей раз они показались мне совершенно пустыми, но я не мог придумать ничего лучшего.
Симея глубоко вздохнула.
— Ладно. Случившегося уже не исправить, — сказала она. — Ваш план сработал. Майсирцы улепетывают из Юрея. И что мы теперь будем делать?
Я в нескольких словах пересказал ей свои планы.
— Значит, будем ждать? — вопросительно произнесла она.
— Да, — подтвердил я. — Но только до темноты, а ночью нам, возможно, удастся куда-нибудь перебраться. А может быть, придется сидеть здесь до завтра.
— Ох, сомневаюсь, — протянул Свальбард и добавил с надеждой в голосе: — А у тебя нет чего-нибудь перекусить?
— Нет. Разве что сушеные травы, которые могли бы превратить тебя в обезьяну. — Симея тоже заговорила менее официально, чем прежде. Я давно уже обратил внимание, что перед лицом серьезной опасности люди обычно переходят на «ты».
— Ну, меня еще не настолько подвело брюхо, — бодро откликнулся Свальбард.
— Тогда будем ждать, — ответила Симея.
Но ждать нам не пришлось. Разве что совсем немного.
Уже начало смеркаться, когда мы услышали дробь барабанов. Звуки доносились с разных направлений, охватывая в целом дугу с востока до северо-запада, и на сей раз я решил сам пролезть в туннель и посмотреть, в чем дело.
А дело было плохо, прямо-таки хуже некуда. Примерно в трети лиги от нашего пригорка я увидел выстроенных в двойную цепь солдат, двигавшихся в нашу сторону. Барабаны задавали им темп. Они вели прочесывание неторопливо, методично, и цель у них могла быть только одна. Я приподнялся, не высовываясь из кустов, не обращая внимания на колючую ветку, впившуюся мне в щеку, и разглядел на севере одинокую фигуру в мантии. Это был волшебник, командовавший облавой.
Я поспешно вернулся назад и рассказал о том, что видел.
— Они выследили меня, — сказала Симея. — Проклятье!
Я вопросительно взглянул на нее.
— Волшебник оставляет за собой особый след, нечто вроде запаха, — пояснила девушка, — и другой волшебник, знающий некоторые хитрости, может проследить его. Будь у меня время, я могла бы стереть свои следы, но что теперь об этом говорить! А если честно, то я и не думала, что это может потребоваться. Ну вот и привела майсирцев прямо к вам.
— Пусть демоны думают, кто в чем виноват, — прервал я Симею. — Нам-то что сейчас делать? Бежать?
— Обрати внимание, — отозвался Йонг, — что они идут на нас полукругом. Точь-в-точь как те крестьяне, которых ты нанимал в своем имении, чтобы они выгнали тебе из леса замбара. Могу поклясться: они хотят, чтобы мы побежали на юг, в единственную сторону, где нет загонщиков, а там — ты должен знать это как бывалый охотник — стоит цепь охотников, готовых подстрелить дичь, как только она выйдет из укрытия.
— Вполне возможно, — согласился я.
— Я могла бы посмотреть магическим взглядом, — сказала Симея (почему-то на ее лице появилось виноватое выражение), — но это было бы все равно что выкладывать магнит перед компасом.
— А что нас может ожидать, если мы все же побежим? — спросил я.
— Волшебники, — ответила Симея, — и солдаты.
— Единственный способ вырваться из западни, — тусклым голосом произнес Свальбард, — заключается в том, чтобы сделать что-нибудь совершенно неожиданное для охотников. — Уверен, что эта мысль пришла в голову одновременно всем нам троим и даже выразили бы мы ее одними и теми же словами: слишком долго нашим единственным делом была только война. — По этому я предлагаю сбить засаду, обрушившись прямо на нее.
— Для этого у нас, пожалуй, маловато сил, — ответил Йонг.
— Вот если бы нам удалось как-то избавиться от этого колдуна… — задумчиво произнесла Симея. — Тог да, возможно…
— В любом случае, — подытожил я, — лучше всего будет, если мы соберем все наши железки и выберемся из этого убежища, пока оно не стало ловушкой.
Мы проползли к краю зарослей. Цепь солдат уже заметно приблизилась. Она двигалась неторопливо, не допуская ни единого разрыва, и вся эта сцена действительно как нельзя больше походила на загонную охоту.
Я внимательно осмотрелся вокруг в поисках выхода. Ручей, по которому мы пришли сюда, журча, огибал подножие пригорка и поворачивал на север. Его берега, поднимавшиеся над мелкой водой примерно фута на четыре, поросли редким кустарником.
— Вот и дорога, — сказал я, ткнув пальцем в сторону ручья. — Но этот проклятый богами колдун наверняка учует, если мы выпорхнем из гнезда. Йонг, не мог бы ты отсюда всадить в него стрелу?
Йонг, прищурившись, смерил взглядом расстояние и поморщился:
— Только не я. А если учесть еще и встречный ветер, то этого не смог бы сделать даже здоровый болван, который все время толкает меня в спину, даже если бы у него был такой же глаз, как у меня, обе руки и большой лук.
Свальбард тоже скривился, но промолчал. А мне в голову пришла идея.
— Симея, ты знаешь, какое заклинание ведет этого колдуна в нашу сторону?
— Конечно, но…
— Ты могла бы заставить его действовать наоборот?
— О! — воскликнула она, начиная угадывать мой замысел. — Без труда.
— В таком случае, что может помешать тебе заставить стрелу лететь как птица?
— Ничего.
— Это точно, — поддакнул Свальбард. — Оттого-то ведьмам запрещают даже приближаться туда, где проходят состязания по стрельбе из лука.
Симея полезла в свою сумку, которая всегда была при ней, за необходимыми магическими принадлежностями. Йонг умудрился разыскать где-то старое птичье перо, и девушка нацарапала на клочке пергамента незнакомыми мне таинственными буквами какую-то надпись. Да и пергамент сам по себе был странным на вид: темно-зеленым, а не белым или желтоватым. Одновременно она шептала нечто невнятное и, уже закончив писать, еще несколько раз повторила эти слова.
— А теперь, Дамастес, — сказала она, — дай мне одну из твоих стрел.
Я повиновался. Волшебница прикоснулась птичьим пером к оперению стрелы и негромко запела:
Вспомни, чем ты была
до людей,
