От него не укрылось промелькнувшее на лице Хэла выражение.
— Вы с ним знакомы?
— Э-э... никак нет, сэр. — Хэл задумался, припоминая, что того Ясина, который владел драконьим аттракционом в Бедаризи, вроде бы звали Бэйли, или как-то в этом роде. — Но, возможно, еще до войны я сталкивался с одним из его родственников. Он летал на драконе. Не знаете, у него случайно нет брата?
— Откуда мне знать? — чуть нетерпеливо отмахнулся Каниста. — Давайте лучше вернемся к более важным вопросам, например к вашему рыцарству. Вы отлично сражаетесь. Но что еще более важно... В общем, вам известно, что ваши подчиненные зовут вас везунчиком?
— Э-э... так точно, сэр.
Хэл никак не мог выбросить из головы этого барона Ясина. Должно быть, какой-нибудь родственник. Хэл не знал, насколько в Роче было распространено имя «Ясин». Если они все-таки были родственниками, это определенно указывало на то, что те рочийские всадники действительно были шпионами. Он усилием воли заставил себя прислушаться к словам Канисты.
— Это куда более важно... для командира, — говорил лорд. — Любой болван, не наделенный подобным чутьем, вполне может стать великим воином... пока какой-нибудь удачливый поганец не нанесет ему удар со спины. А Дирейну нужны удачливые офицеры, Кэйлис, — продолжил Каниста. — Видят боги, до сих пор их было не слишком-то много.
Вид у Хэла стал совсем неуверенный.
— Ну, что вы думаете по этому поводу?
— Сэр, я из простых.
— Это известно всем и каждому, — сказал Каниста. — И откуда же, как вы думаете, произошли отцы всех этих треклятых рыцарей, баронов, герцогов и иже с ними? Разрази меня гром, если среди нас много тех, кто был рожден в пурпуре. Просто когда-то давно — достаточно давно, чтобы мы успели начать кичиться этим, — наши предки ловко управлялись с мечом, да притом оказались достаточно ушлыми, чтобы держаться в рамках закона или не попасться, и к тому же умудрились остаться в живых. И именно их потомки командуют в этой войне. Их тоже убивают, как и простых смертных. Дирейну понадобится новое поколение знати, и откуда, как вы думаете, оно появится? Из таких же плебеев, как и вы. Возможно, вам покажется небезынтересным, что мой предок в десятом, нет, в одиннадцатом колене был простым кузнецом.
— Так точно, сэр, — отозвался Хэл.
— Так-то, — сказал Каниста. — В любом случае, обдумайте это, если не возражаете против такой ответственности. Пожалуй, я несу полную чушь, ведь вы и так уже несете эту ответственность. Рыцарское достоинство ее просто увеличит. Нам предстоит тяжелый бой, так что обдумайте все. Потом, если мы оба останемся в живых, сообщите мне ваше решение.
— Есть, сэр. — Хэл припечатал правую руку к нагруднику, салютуя, и собрался выйти.
— Погоди, сынок, -сказал Каниста.
Хэл обернулся.
— Я должен кое-что показать тебе, — сказал тот, вытаскивая из небольшого полевого столика измятую бумагу и передавая ее Хэлу.
Всадники!
Вы нужны Дирейну!
Мужчины... и женщины, желающие летать на могущественных драконахи служить глазами армии!
Его святейшее величествопризывает вас вступить в формирующиесядраконьи войска!
Опытные всадники окажут Дирейнунеоценимую услугу, вступив в наши ряды.
Поднимись высоко над полем боя!
Брось вызов рочийским чудищам!
Повышенное жалованье!
Дополнительные привилегии!
Всенародное восхищение!
Вступи в наши ряды сейчас!
Только для опытных!
— По-моему, это редкостная чушь, — буркнул Каниста. — Но кто-то говорил, будто ты имел дело с этими чудищами до того, как попал сюда. И, выполняя свой долг перед королем, я решил показать тебе эту бумажку и дать тебе шанс. Хотя настоящая война идет здесь, на земле, а не в воздухе, где кружатся эти болваны, пялясь на противника и слишком часто обманывая бедных честных командиров вроде меня!
Хэл едва его слышал, глядя на клочок бумаги, полностью захвативший его воображение.
«Подумать только — выбраться из этой грязи, прочь от линии фронта, от вечно кричащих офицеров. Снова стать чистым».
Хэл невольно почесал блошиный укус на локте, потом спохватился.
О боги, до чего же ему хотелось этого: оказаться над облаками, над этой нескончаемой резней, побыть на свободе и в одиночестве.
Он вернулся на землю.
— Благодарю вас, сэр, — сказал он, отдавая бумагу обратно.
— Молодчина! Я вижу, тебя это совершенно не интересует, как и подобает настоящему солдату.
Вот уж чем-чем, а отсутствием интереса это назвать точно было нельзя.
Причина была в том, что память Хэла внезапно подсунула ему воспоминание о двадцати пяти конниках, за которых он отвечал, и еще о десяти обозниках, обеспечивавших их.
Если он уйдет, кто позаботится о них?
Он подумал о других отрядах, чьи командиры были убиты или переведены в другое место, и об их преемниках, ставших причиной напрасных смертей, потому что были неопытными и необученными.
Разве мог Хэл бросить людей, доверивших ему свои жизни, на какого-нибудь зеленого юнца, только что выпущенного из какой-нибудь дирейнской кавалерийской академии?
Никогда.
Пока они живы, Хэл Кэйлис останется здесь, чтобы вести их в бой и, если понадобится, погибнуть вместе с ними.
8
— Воды! — простонал солдат, протягивая скрюченную руку к стремени Хэла. — Ради всего святого, воды!
Хэл увидел, что в животе у него зияет огромная рана, из которой на землю вываливаются кишки, и понял, что все равно ничем не сможет помочь бедняге, даже если бы строгие правила позволяли ему остановиться.
Рука рочийского солдата, обмякнув, упала.
— Тогда добей меня, — прохрипел он. — Пожалуйста, матерью твоей умоляю.
Хэл не мог заставить себя прикончить раненого, пусть даже ему этого хотелось. Но кто-то позади него оказался более решительным. Хэл услышал глухой хруст копья, разрывающего человеческую плоть, слабый вскрик, а потом — тишину, нарушаемую лишь цокотом конских копыт да поскрипыванием сбруи.
Шел четвертый день битвы, и рочийцы пока что терпели сокрушительное поражение.
У дирейнцев, заранее предупрежденных Хэлом и, разумеется, другими разведчиками, было достаточно времени, чтобы занять выгодную позицию вдоль гребня скалистого горного кряжа. Укрепившись, они стали поджидать рочийцев.
Герцог Ясин занял позицию на хребте, на милю отстоявшем от дирейнских укреплений. Их отделяла друг от друга плодородная хлебная равнина. Дирейн не предпринимал активных действий, поэтому рочийцы пошли в наступление первыми.
