Астронавт исчез, а вместо него появилось другое изображение. Оно не было похоже на фотографию. Даннерману казалось, что существо стоит прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки. Не похожее ни на одно из известной семерки, оно было столь же безобразно. Неуклюжее, приземистое туловище, защитный металлический костюм. Продолговатая, как у ящерицы, голова на длинной, гибкой шее; безгубый рот с острыми зубами. Вместо рук — бескостные члены, похожие на слоновий хобот, с полудюжиной пальцев. В одной «руке» топор, в другой — палица. Вот уж кого никак не захочется видеть в качестве гостя из космоса.
Пришелец исчез, и его место на экране снова занял полковник. Лицо Дювалье выражало озабоченность.
— Мне показали неоспоримые доказательства того, на что способны страшные хорши, — сказал он. — То же будет и с нами, если мы это допустим, если не создадим необходимую оборону. По счастью, у нас есть сильные союзники. С помощью Возлюбленных Руководителей мы сумеем дать отпор вторжению.
Без них мы обречены.
Вот и все, что я могу сейчас сказать. Через двадцать четыре часа я выступлю перед вами еще раз и более детально расскажу о возможностях выбора. А пока… пожалуйста, будьте начеку.
Картинка исчезла. Сообщение закончилось.
Даннерман медленно снял шлем.
— Со мной говорили по-английски, — сказал он. — Рози, почему бы вам не взглянуть?
— Большое спасибо, Дэн, — раздраженно бросила Пэт. Он покачал головой.
— Твоя очередь потом. Подожди, пока мы все не посмотрим. — Он сел на пол и принялся ждать, глядя прямо перед собой.
Наконец шлем сняла последняя Пэтси. Руки у нее дрожали.
— Ну и ужас!
Даннерман задумчиво кивнул:
— Мне кое-что кажется любопытным. Астронавт говорил со мной на английском; с тобой тоже, Пэт? Я так и думал. А с вами, Розалина?
— Со мной? На украинском, хотя встречались и русские слова. А что вам показалось любопытным? Заявление предназначено для всей Земли, так что и понять его должны были все.
— Странно другое. Вы видели, губы Дювалье шевелились?
— Губы? — Она пожала плечами. Джимми Лин был сообразительнее.
— Вы подумали о фальшивке? Скажу вам прямо, Дэн, Дювалье действительно произносил слова по-китайски.
Даннерман кивнул.
— Но я думал не об этом. Мартин, полковник Дювалье и впрямь знает столько языков?
Деласкес даже возмутился.
— Этот осел? Нет! Я удивился, когда услышал, что он говорит по-испански. Уж и не знаю, как ему удалось вывести корабль на орбиту «Старлаба». Его тупость известна всем.
Пэт выжидающе посмотрела на Даннермана, но, не дождавшись, спросила:
— К чему ты клонишь, Дэн?
— Сам не знаю. Все как-то странно. Пэтрис кивнула.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Увидела бы такое дома по телевизору, сразу бы выключила. «Возлюбленные Руководители»… какая чушь! И все-таки, если это правда…
Закончил предложение Джимми Лин:
— Тогда наш мир в полном дерьме.
Глава 22
ДЭН
Даннерман и без него понимал, что миру угрожает беда. Так было всегда. Именно поэтому нанимали таких, как он, — чтобы защитить мир от самого себя.
Сейчас угроза была очень серьезной, и Дэн спрашивал себя, должен ли он что-то предпринимать. Впрочем, не совсем так. Для Джима Дэниела Даннермана вопрос стоял иначе: чтоон должен предпринять?
Ответа Даннерман не знал. Каждый раз, оказываясь в трудном положении, он точно представлял, чего именно хотел достичь. Если возникали сомнения, полковник Хильда Морриси или кто-то вроде нее давал ему подробные инструкции. Цели всегда определялись четко. Первая — ты остаешься в живых. Вторая — получаешь доказательства. Третья — вызываешь спецназ и наблюдаешь за тем, как злодеев отправляют за решетку.
Здесь инструктажей не было. Не было и доказательств, которые требовалось бы собирать; путей отхода и спецназа, который пришел бы на помощь. А ставки были выше, чем когда-либо раньше. Угроза нависла над всеми: над полковником Хильдой, над милой Анитой Берман из театра «Аристофан Два», над его квартирной хозяйкой Ритой, над теми, кто работает в обсерватории Даннермана… над всеми, кого он вообще когда-либо встречал: злодеями, коллегами, гражданами. Интересно, что они сейчас делают? Находят ли утешение в обещанной помощи «Возлюбленных Руководителей»?
Да и какую помощь действительно намерены оказать эти «Возлюбленные Руководители»?.. Дэну не хватало информации. Он почти ничего не знал о пришельцах, не имел представления о том, чем мотивируется их деятельность. И мало верил в благотворительность.
Услышав голос Пэт, Даннерман открыл глаза. Она говорила что-то резкое Джимми Лину, который ухмылялся, держа ее за руку. Вырвавшись, Пэт обернулась, увидела, что Даннерман смотрит на них и, подойдя, уселась рядом.
— Скотина.
Он не принял это в свой адрес, но все же уточнил:
— Джимми?
— А кто же еще? Мог бы хотя бы из приличия сдерживать свои порывы.
— По-моему, он нацелился на тебя.
— На меня, на Пэтси, на Пэтрис… ему все равно. Лишь бы уложить кого-нибудь. Сказал… — Она заколебалась, потом покачала головой. — Он всегда говорит одно и то же, что толку повторять… Забудем. Кстати, извини, я тебе не помешала?
— В общем, нет.
— Ну, если так… Послушай, Дэн, я давно хотела тебя спросить. Что ты имел в виду, когда говорил, что что-то показалось странным?
— Странным? Ах да, я уже почти забыл… Почему Чудик показал нам это обращение?
— Почему? Хм… — Она задумалась. — Да, теперь и мне понятно, что ты имел в виду. Чудик ничего не делает без выгоды для себя. Какая же выгода в этом?
— Вот именно. Ответа у тебя, по-видимому, нет?
— К сожалению. И даже не знаю, насколько этому можно верить.
— Я тоже.
Даннерман хотел было поделиться с ней своими сомнениями, однако он и сам еще не сформулировал их для себя с достаточной четкостью. Пэт уже смотрела на Джимми, стоявшего у плиты и ехидно усмехавшегося.
— Скотина, — повторила она. — Я, конечно, его понимаю. Долгое воздержание… но здесь? Когда на тебя все смотрят? Хотя, должна сказать, он и об этом подумал.
— Вот как? — Даннерман с удивлением обнаружил, что ему интересно.
Она посмотрела на него с каким-то непонятным выражением.
— Да. Как в самолете, когда берешь у стюардессы пару одеял. Одеяла здесь есть… со «Старлаба». Потом… ну… Джимми рассказывал тебе про «Кролика, щекочущего Зайца»?
— И не раз, — ответил Дэн, с удивлением отметив укол неожиданной ревности. — Вы с ним об этом говорили?
