Конечно, немало оказалось бы и тех, кто не слишком расстроился бы в случае неудачи энергетического проекта Тринко. С политической точки зрения на карту был поставлен престиж СССР, с экономической же — в дело вложены миллиарды, поскольку в случае успеха гидротермальные энергостанции могли бы на равных конкурировать с нефтяными, угольными, водными и в особенности ядерными.
Однако в саботаж я верил с трудом. Все-таки холодная война уже закончилась. Возможно, кто-то просто неуклюже попытался украсть образец решетки, но даже это казалось мне маловероятным. Я мог посчитать по пальцам людей во всем мире, которые могли бы справиться с подобной работой. Половине из них платил я.
Подводная телекамера прибыла тем же вечером. В течение ночи мы загрузили на катер камеры, мониторы и свыше полутора километров коаксиального кабеля. Когда суденышко выходило из гавани, мне показалось, будто я увидел на причале знакомую фигуру, но до нее было слишком далеко, да и мысли мои были заняты совсем другим. Должен сказать, что моряк я не из лучших, по-настоящему же счастлив лишь под водой.
Мы тщательно сориентировались по маяку на Круглом острове и встали прямо над решеткой. Автоматическая камера, похожая на миниатюрный батискаф, опустилась за борт. Мы глядели на мониторы и мысленно погружались вместе с ней.
Вода была удивительно чистой и прозрачной, но по мере приближения ко дну в ней начали появляться признаки жизни. Сперва на нас уставилась маленькая акула. Затем мимо медленно проплыл пульсирующий ком слизи, за которым следовало нечто вроде большого паука с сотнями волосатых спутанных ног. Наконец в поле зрения появилась наклонная стена каньона. Мы были у цели. В глубину уходили толстые кабели. Они выглядели точно так же, как тогда, когда я последний раз проверял их установку полгода назад.
Я включил двигатели камеры и направил ее вдоль кабелей. Толстенные провода казались неповрежденными, все так же прочно закрепленными на скалах. Лишь когда камера приблизилась к самой решетке, я увидел, что произошло.
Вы когда-нибудь видели радиатор автомобиля после столкновения с фонарным столбом? Так вот, одна секция решетки выглядела примерно так же. Она была смята, будто какой-то безумец поработал над ней кувалдой.
За моей спиной раздались удивленные и встревоженные возгласы. Я снова услышал, как позади пробормотали слово «саботаж», и впервые отнесся к нему серьезно. Единственным другим разумным объяснением мог быть упавший камень, но склоны каньона тщательно обследовались на предмет подобной неприятности.
Так или иначе, поврежденную решетку придется заменить. Сделать это было невозможно, пока мой «Лобстер» — все его двадцать тонн — не прилетит с итальянской верфи, где он хранился, когда для него не находилось работы.
— Итак, сколько тебе понадобится времени? — спросил Шапиро, когда я закончил осмотр и сфотографировал удручающую картинку, видневшуюся на экране.
Я не стал брать на себя излишних обязательств. Подводная работа в первую очередь научила меня тому, что ничто и никогда не получается так, как ожидаешь. Невозможно точно оценить ни время, ни стоимость, поскольку лишь на середине всего дела начинаешь более-менее понимать, что тебе предстоит.
По моим предположениям на работу требовалось три дня. Поэтому я сказал:
— Если все пойдет хорошо, то вряд ли больше недели.
— Быстрее никак нельзя? — простонал Шапиро.
— Я не стану искушать судьбу, давая необдуманные обещания. В любом случае, до вашего срока все равно остается две недели.
Ему пришлось удовлетвориться, хотя он продолжал меня донимать всю дорогу обратно до гавани. Когда мы туда наконец добрались, у него появились другие заботы.
— Доброе утро, Джо, — сказал я человеку, продолжавшему терпеливо ждать на пристани. — Мне показалось, я тебя узнал, когда мы выходили из гавани. Ты-то что тут делаешь?
— Я собирался тебя спросить о том же самом.
— Лучше поговори с моим боссом. Главный инженер Шапиро, разрешите представить вам Джо Уоткинса, научного обозревателя «Тайма».
Ответ Льва прозвучал не слишком дружелюбно, хотя обычно он больше всего любил общаться с журналистами, прибывавшими с частотой примерно раз в неделю. Сейчас же, когда приближалась назначенная дата, они летели со всех сторон, включая, естественно, Россию. В данный момент ТАСС был здесь столь же нежелателен, как и «Таймс».
Карпухин тут же взял на себя контроль над ситуацией, что, впрочем, не удивительно. С этого момента к Джо был постоянно приставлен в качестве гида, философа и собутыльника вкрадчивый молодой специалист по связям с общественностью по имени Сергей Марков. Несмотря на все усилия Джо, они были неотделимы друг от друга.
В середине дня, утомленный долгим совещанием в кабинете у Шапиро, я столкнулся с ними на позднем обеде в правительственном доме отдыха.
— Что происходит, Клаус? — жалобно спросил Джо. — Я чувствую, что что-то не так, но никто ни в чем не сознается.
Я поковырялся в своем карри, пытаясь отделить безопасные кусочки от тех, которые могли снести мне крышу, и ответил:
— Вряд ли стоит ожидать, что я стану обсуждать с тобой дела клиента.
— Однако ты был весьма разговорчив, когда проводил предварительную разведку перед строительством дамбы в Гибралтаре, — напомнил Джо.
— Да. Я весьма ценю статью, которую ты об этом написал. Но на этот раз речь идет о коммерческой тайне. Я… э… мне нужно кое-что подправить, чтобы повысить эффективность системы.
Собственно, так оно и было. Я действительно надеялся повысить эффективность системы с ее нынешнего значения, равного нулю.
— Вот как, — саркастически заметил Джо. — Спасибо большое.
— Ладно, — примирительно сказал я. — А какова твоя самая последняя безумная теория?
Уоткинс питал странную для высокообразованного научного журналиста страсть ко всему необычному и невероятному. Возможно, это некая форма бегства от действительности. Я случайно узнал, что он также писал фантастику, хотя и тщательно скрывал этот факт от своих работодателей. Джо тайно увлекался всем, что связано с полтергейстом, парапсихологией и летающими тарелками, но больше всего — с затерянными континентами.
— Да, у меня есть пара идей, — признался он. — Собственно, они возникли совсем недавно.
— Продолжай, — сказал я, не осмеливаясь оторваться от исследования своего карри.
— Не так давно я наткнулся на очень старую карту Цейлона, времен Птолемея, если тебе интересно. Она напомнила мне другую старую карту из моей коллекции, и я снова ее отыскал. Та же самая центральная гора, то же расположение рек, впадающих в море. Но на том документе была изображена Атлантида.
— Нет! — простонал я. — В последний раз, когда мы виделись, ты убеждал меня, что она находилась на западе Средиземноморского бассейна.
Джо обворожительно улыбнулся.
