И мы увидели воздушный аппарат, похожий на черный крест, опускающийся над сверкающими водами реки. Он летел с Востока.
— Не так-то просто разбомбить Купол, — продолжал Уоллис. — Это каменное строение поддерживается стальными конструкциями, и трещины тут же само засыпаются, благодаря слою прокладки.
И тут от летательного аппарата отделился предмет, устремившийся к воде. Изображение стало зернистым — по нему пробежала рябь. Можно было разглядеть, как что-то цилиндрическое крутилось в воздухе.
Уоллис продолжал:
— Даже прямое попадание не может повредить Купол, но большинство бомб взрывается еще в воздухе.
Но в этот раз была не бомба. Я уже составлял отчет об этом оружии — Ротационная мина — или поверхностная торпеда. Мы тоже пытались разработать нечто подобное, но не хватало ни времени, ни энергии… Вы видите, что купол местами уходит под воду, там тоже есть опоры. И противнику также было это прекрасно известно. — Уоллис взмахнул ухоженными руками, показывая. — Видите ли, вода помогает направить удар под Купол. Это все равно, что бить яйцо изнутри — оно легко крошится даже от самого незначительного удара.
На экране было видно, как германская бомба уходит под воду, поднимая туман серебряных брызг. Но затем происходит невероятное — она как мина-лягушка начинает прыгать в сторону подножия Купола. Самолет тем временем лег на крыло и ушел за горизонт, оставив скачущую ротационную мину продолжать свое движение.
— Но как доставить бомбу в точно предназначенное место? — продолжал Уоллис. — Ведь даже при прицельном сбрасывании с высоты, скажем, пятнадцати тысяч футов, при ветре десять миль в час может возникнуть отклонение в двести ярдов — отклонение, направление которого рассчитать нельзя.
И вот тогда до меня дошло… Придайте бомбе вращение — и она начнет двигаться, подчиняясь законам рикошета… Я рассказывал вам о домашнем эксперименте с мраморными шариками дочери?
Итак, представим, что мина скатывается с Купола, затем под воду, пока не достигает требуемой глубины… — он тряхнул седой гривой, блеснул очками и покровительственно улыбнулся.
Моисей сказал, тревожно глядя в экран:
— Скачки становятся все короче… ого!
Белая струя дыма вырвалась из мины, и она устремилась по воде, как торпеда.
Уоллис продолжал улыбаться:
— Эти германцы достойны восхищения, проклятые. Мне такое и в голову бы не пришло…
В этот момент ротационная мина, посверкивая выхлопом из дюз, прошла за изгиб Купола, и исчезла, став вне досягаемости обзора камеры. Затем изображение затряслось, и экран заполнился голубым светом.
Барнес Уоллис вздохнул:
— Вот так они нас и «сделали»! Что такое самая совершенная инженерная мысль против современного оружия?
— Ломать всегда было легче, нежели строить. И времени гораздо меньше занимает.
— Но как же ответный удар? — вмешался Моисей. — Почему бы не заглушить их ответной канонадой?
— Вы имеете в виду пушки? — Уоллис рассеянно протер очки. И вернул их на место. — Ста пятидесяти миллиметровые 42-е в десантных частях… но это уже совсем другая история.
— Доктор Уоллис? — вмешался я, — что с Геделем?
— С кем? — непонимающе посмотрел он сквозь стекла. — Ах, да, Гедель…
— Он здесь?
Он рассеянно пожал плечами:
— Думаю, да. Наверное, в своем кабинете.
Моисей с Нево тут же направились к дверям. Моисей обернулся и сделал нетерпеливый знак.
— Доктор Уоллис — вы с нами?
— Зачем?
— Нас может остановить охрана, пока мы доберемся до Геделя.
Он рассмеялся:
— Что вы! Какой теперь режим секретности! Но вот, на всякий случай. — Он отстегнул с лацкана значок, похожий на пуговицу, с какими-то цифрами. — Скажете, что вас послал владелец этого пропуска — если вы встретите какого-нибудь сумасшедшего, оставшегося на посту.
— Если бы вы попробовали выйти на улицу, то увидели бы, сколько их теперь, сумасшедших.
— М-да? — рассеянно пробормотал он, опять уставившись в экран, просматривая всю ту же сцену, уже с ракурса другой камеры — их, очевидно, было много расставлено по Куполу. Черные самолеты налетели точно комары. В земле раскрывались люки, из которых, дыша паром, выползали джаггернауты, растягиваясь в колонны от Лейтонстоуна до Бромли, устремляясь громадной механизированной ордой навстречу вторжению германцев.
Но тут Уоллис щелкнул переключателем — и картины Армагеддона исчезли с экрана, сменяясь старой записью появления Ротационной мины.
— Безнадега, — продолжал бормотать он, не в силах оторваться от приемника. — Надо было ударить первыми!
Это было последнее, что я слышал от него. Закрыв за собой дверь, я мысленно попрощался с ним навсегда.
15. Времямобиль
Курт Гедель стоял возле окна с распахнутой шторой, скрестив руки на груди.
— Хорошо, пока не дошло до газовой атаки, — были его первые слова. — Мне довелось видеть и не такое. Тогда над Берлином повисли британские бомбардировщики. Величественное зрелище! Тела разлагаются прямо на глазах.
Он повернулся ко мне с печальной улыбкой.
— Газ удивительно демократичен, не правда ли?
Я сделал шаг к нему:
— Профессор Гедель. Пожалуйста… Мы знаем, у вас есть платтнерит. Я видел.
Вместо ответа он быстро подошел к шкафу… Пройдя в трех футах от Нево, профессор даже не обратил на него внимания. Из всех людей, повстречавшихся мне в 1938-м, это была самая толерантная реакция на морлока.
Гедель вытащил из буфета стеклянный кувшин. В нем переливался, дразняще-зеленым цветом, материал, который нельзя было спутать ни с чем другим.
— Платтнерит, — вырвалось у Моисея.
— Совершенно верно. Довольно просто синтезируется из каролиния — если знать рецепт и иметь доступ к ядерному реактору. — Он озорно блеснул глазами. Его глаза озорно сверкнули. — Я хочу, чтобы вы это увидели. Надеюсь, узнаете. Приятно утереть нос этим чопорным англичанам, с их Директориями Того-то и Сего-то, которые не замечают сокровищ у них под ногами. А теперь это ваш выход из Долины Слез, я так полагаю.
— Надеюсь, — нетерпеливо отвечал я. — Больше мне ничего не остается как только надеяться.
— Тогда пойдемте! — воскликнул он.
— Куда, профессор?
— В ангар — куда же еще? Где у вас собирают эти самые… как их — ТХП!
И вздымая перед собой платтнерит, точно светоносный маяк, он возглавил процессию.
И снова мы пустились лабиринтом бесконечных коридоров. Уоллис оказался прав: стража единодушно оставила посты. Нам попалась лишь парочка торопливых лаборантов в белых халатах, спешивших по коридору, никто не потрудился остановить нас или даже поинтересоваться, куда мы направляемся.
