Однако существует еще одно важное свидетельство в пользу истории о принадлежавшем Клаверхаусу кресте тамплиеров. Как мы уже видели, собственность тамплиеров в Шотландии сохранялась в неприкосновенности в составе владений ордена св. Иоанна до 1564 года, когда управляющий этой собственностью сэр Джеймс Сэндиленс ухитрился присвоить ее. В пятнадцатом веке предок Клаверхауса Роберт Грэм женился на дочери коннетабля Данди. В результате этого брака он стал шурином Джона Сэндиленса, дедушки сэра Джеймса. Таким образом, семьи Грэмов и Сэндиленсов оказались связанными между собой, и предмет, переданный на сохранение последним, вполне мог перейти в руки Грэмов.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ФОРМИРОВАНИЕ ВЕЛИКОЙ ЛОЖИ
Трудно со всей определенностью сказать, в какой степени развитие масонства в Шотландии было обязано наследию тамплиеров и их древним традициям. Если такая связь и существовала, то в начале восемнадцатого века она была давно утеряна, а новая еще не успела сформироваться. Масоны еще не делали попыток публично объявить себя наследниками тамплиеров. И хотя Клаверхаус и его брат, скорее всего, были масонами, никаких документальных свидетельств на этот счет не сохранилось. Если крест тамплиеров действительно перешел от Клаверхауса к его брату, а затем к аббату Кальме, это может свидетельствовать о выживании ордена тамплиеров, но не имеет никакого отношения к масонству. Когда загадка тамплиеров вновь стала предметом всеобщего внимания, это произошло преимущественно во Франции. Однако масонство играло гораздо большую роль в общественной жизни Англии.
В эпоху правления Вильгельма и Марии протестантская религия восстановила свое главенство в стране. Актом парламента, который не утратил своей силы и поныне, английский трон было запрещено занимать лицам католического вероисповедания, а также тем, кто состоял в браке с католиком. Таким образом исключалось повторение ситуации, Предшествовавшей революции 1688 года.
В 1702 году, через восемь лет после смерти жены, умер Вильгельм Оранский. На престол вступила королева Анна, его свояченица и младшая дочь Якова П. Ее в 1714 году сменил Георг I, внук Елизаветы Стюарт и Фридриха, пфальцграфа Рейнского. После смерти Георга в 1727 году трон перешел к его сыну, Георгу II, который правил страной до 1760 года. На протяжении шестидесяти лет после восшествия на престол Вильгельма изгнанные Стюарты не теряли надежды вернуть себе трон. Свергнутый Яков II умер в 1701 году, и его наследником стал сын Яков III, которого называли «старым Претендентом». Якова III сменил, в свою очередь, его сын Карл-Эдуард, который получил прозвище «молодой Претендент» или «добряк принц Чарли». При этих трех монархах в изгнании якобитские круги на континенте оставались рассадником тайных заговоров и политических интриг. Нельзя сказать, что эти усилия были бесплодными. В 1708 году было предпринято давно задуманное вторжение в Шотландию – при поддержке французской армии и участии французского флота. Англия, большая часть войск которой участвовала в войне за Испанское наследство, оказалась плохо подготовленной к отражению этой угрозы, и вторжение вполне могло завершиться успехом, если бы не сочетание невезения, крайнего возбуждения якобитов и апатии французов. В результате кампания потерпела неудачу, но через семь лет, в 1715 году, в Шотландии вспыхнуло полномасштабное восстание, возглавил которое граф Map – тот самый, который якобы унаследовал от Клаверхауса титул Великого Магистра новых тамплиеров. К восставшим также присоединился лорд Джордж Сетон, граф Уинтон, и в результате его титул был упразднен, земли перешли в другие руки, а сам он был приговорен к смерти. Однако в 171 б году ему удалось бежать из лондонского Тауэра, и он присоединился к Стюартам, жившим в изгнании во Франции. До конца своей жизни он принимал активное участие в делах якобитов, а в 1736 году стал магистром влиятельной масонской ложи якобитского толка в Риме. Мятеж был подавлен, хотя и с большим трудом, но Стюарты еще на протяжении тридцати лет оставались серьезной угрозой. Только после вторжения и полномасштабной военной кампании 1745-1746 года эта угроза наконец была устранена.
Революция 1688 года вызвала к жизни множество назревших реформ, важное место среди которых занимал билль о правах. В то же время британское общество было расколото надвое. Это произошло не потому, что сторонники Стюартов в массовом порядке покидали страну, оставляя ее в руках своих врагов. Наоборот, интересы свергнутых монархов были широко представлены в английском обществе. Не все симпатизирующие Стюартам были готовы действовать насильственными методами. Не все были готовы бросить вызов парламенту. Многие из этих людей, несмотря на свои политические симпатии, оказались добросовестными государственными чиновниками во времена правления Вильгельма и Марии, королевы Анны и Ганноверской династии. К таким личностям относится, например, Исаак Ньютон. Но если Вильгельм и Мария, а также Анна были популярными монархами, то этого нельзя было сказать о Ганноверской династии. Многие в Англии открыто и публично – но так, чтобы их нельзя было обвинить в государственной измене – выступали против ненавистных немецких правителей и ратовали за возвращение Стюартов, которых они считали законной королевской династией.
Именно из этих сочувствующих Стюартам людей сформировалась партия «тори». Тори начала восемнадцатого века возникли в конце 70-х годов семнадцатого столетия из роялистов дореволюционных времен. Большинство принадлежали к англиканской церкви или были католиками. Точно так же большинство были землевладельцами и хотели, чтобы власть сосредоточилась в руках нетитулованного мелкопоместного дворянства.
Их противники, получившие прозвище «виги», тоже стали заметной политической силой в 70-е годы семнадцатого века. Эта партия состояла в основном из торговцев и лиц свободной профессии, которые играли активную роль в коммерции, промышленности, в банковском деле и в армии. Они поощряли религиозное многообразие, и в их рядах было много диссентеров и людей, отличавшихся свободомыслием. Виги ставили власть парламента выше королевской. Как выразился Свифт, они «предпочитали денежные интересы земельным». Являясь тайными и открытыми сторонниками пуританской этики, они представляли нарождающийся средний класс, чье лидерство сначала в торговой, а затем в промышленной революции определит ход британской истории и утвердит деньги в качестве главного арбитра. Виги не испытывали особой любви к Ганноверской династии, но были готовы терпеть немецких правителей в качестве цены за свои ширящиеся успехи.
Раскол в британском обществе нашел отражение и в масонстве. Судя по дошедшим до нас документам, революция 1688 года, по всей видимости, никак не отразилась на масонстве. Ложи не только продолжали регулярно собираться, но и увеличивались числом. Вполне возможно, что многие старые ложи или старейшие члены новых лож симпатизировали Стюартам или тори, но не существует никаких свидетельств того, что на этом этапе истории масонство служило для якобитов орудием шпионажа, тайных заговоров или пропаганды. Насколько это было возможно, большинство английских лож оставались – или старались оставаться – в стороне от политики. По мере того как все больше и больше вигов занимали видное положение и начинали играть важную роль в коммерции и внутренней политике, они неизбежно проникали в систему лож, накладывая отпечаток лояльности к Ганноверской династии на все масонство.
