Вздох перешел в крик, когда его таз потерся о мой искусанный
пульсирующий клитор. Как будто молния ударила меня ниже пояса. Он
удовлетворенно застонал:
— Разогрелась, а?
Это было слишком слабо сказано!
— Жжет, жжет! Ох, Кости, как хорошо!
В глубине души я дивилась собственной жадности, но кожа просила
большего. Требовала большего, и я без стеснения просила его:
— Еще, еще.
Кости задвигался сильнее, быстрее, и я буйствовала вместе с
ним. Каждый толчок отзывался во мне жарким взрывом, и я обезумела от желания.
Его грудь расплющила мои груди, теснила соски, он сжимал руками мои запястья.
Под этим давлением я вошла в новый оргазм, но мне все было мало. Между
вскриками я молила его продолжать, а потом уже и говорить не могла. Когда он
кончил, я кончила вместе с ним с криком, сорвавшим и унесшим мой голос.
Кости поднялся с меня и исчез из постели, но я едва ли это
заметила. Я не могла шевельнуться, а сердце билось так часто, что я не
сомневалась — это опасно.
Он очень скоро вернулся и перевернул меня на бок. Его пальцы
скользнули между бедрами — их покрывала какая-то густая жидкость. Он поцеловал
меня в шею и размазал вещество в лощинке между ягодицами.
Я задрожала. О боже. Я знала, что он собирался сделать.
Кости приладился к изгибам моего тела:
— Все хорошо, Котенок. Не дергайся. Расслабься.
Я невнятно заворчала, когда он развел мне ягодицы и я
почувствовала, как он рвется в меня. У меня вырвался тихий крик, вернее, хрип.
Кости застонал, стискивая мне бедра. Следующий толчок взломал препятствие, и
кончик его скользнул внутрь.
Он пульсировал, а может быть, я. В любом случае новое
ощущение было странным, почти пугающим. Кости протянул руку и потер мне клитор,
быстро раздувая прежний жар. Потом он медленно продвинулся дальше в глубины,
прежде недоступные.
Еще один прерывистый звук вырвался из моего горла. Кости
сразу остановился:
— Больно?
Его голос был полон страсти, но он не двигался, ожидая
ответа. Моя наполненность не была болезненной, а только неописуемо острой. Я не
знала, больно мне, или приятно, или то и другое вместе.
Не дождавшись утвердительного ответа, он спросил по-другому:
— Перестать?
Я сумела заговорить, хотя голос царапал горло и звучал еле
слышно:
— Нет.
Кости вытянул шею и поцеловал меня. Его пальцы
бомбардировали мою кожу, а он начал двигаться, с каждым разом проникая немного
глубже.
Я не знала, была ли страсть в его поцелуе, пламя расходится
от его пальцев или что-то иное, но когда спина у меня выгнулась, я, к своему
ужасу, начала двигаться вместе с ним.
— Да, — прорычал он. — Да…
Мой разум еще возражал против нового способа, но в теле не
осталось морали. Кости медленно, неуловимо наращивал движение, создавая нежный
ритм, на который я поневоле отзывалась, и при каждом толчке потирал мне клитор.
Я вонзила ногти в его предплечья, простонала ему в рот и дала волю потаенным
инстинктам.
Я не думала, что такое возможно. Наверное, это бы и
оказалось невозможным, задумайся я хоть на миг, но сомнений не оставалось: мой
всплеск был такой же истиной, как мое изумление перед тем, что его вызвало.
Кости гортанно застонал и резко вышел из меня. Миг спустя теплая влага
пролилась мне на бедро.
— Не шевелись, милая, — шепнул он еще вибрирующим
после оргазма голосом. — Я нас вытру.
Отдав этот ненужный приказ — в любом случае я едва ли смогла
бы шевельнуться, — он достал из стоявшего рядом тазика мыльное полотенце и
провел им по моему бедру. Из-под прикрытых век я смотрела, как он,
позаботившись обо мне, вторым полотенцем вытирается сам. Потом он бросил
полотенца на пол и обнял меня.
Он целовал меня, покусывая свой язык, так что его рот был
сдобрен каплями крови, которые я глотала, словно умирала от жажды. Горло
перестало саднить — это был плюс, но ослабел и пульсировавший в моем теле жар.
Я прервала поцелуй и взглянула на свои груди. Проколы на сосках исчезали на
глазах. Кровь Кости вернула мне не только голос, и я невольно почувствовала
себя капельку разочарованной.
Он, увидев, куда я смотрю, улыбнулся:
— О Котенок! Пир только начался. Не могу наслушаться
этим «поп», с которым лопается твоя кожа. И твоей восхитительной крови мне
всегда будет мало…
Он доказал свое утверждение, кусая меня всюду, где кусал
прежде, пока я не поняла, что рискую снова сорвать голос. Правда, меня это не
волновало, ведь я качалась на нем, и каждое движение тела отзывалась
изысканнейшим наслаждением. Голосовые связки? Кому они нужны?
Кости сел, притянул меня к себе и погрузил клыки в мое
горло. Господи, я страшно удивлюсь, если доживу до рассвета. Он затянул
проколы, одновременно поворачивая меня у себя на коленях, так что мои колени
обхватили его талию. Первый толчок отозвался новым сладостным чувством, которое
усиливалась с каждым разом, пока я не начала дивиться, как не обугливается кожа
в охватившем меня огне.
— Кусай меня, Котенок! Пей меня, как я тебя пил.
Я погрузила зубы в его шею куда грубее, чем это делал он.
Кожа подалась — верно, «поп»! — и мой рот наполнился кровью. Кровь,
недавно согретая моим телом, была еще теплой, но необратимо изменилась, побывав
в его теле. Мы пили друг друга — я жаднее, чем он, — и мы были единым
целым: его тело — моим, его кровь — моей, нашей кровью, протекавшей туда и
обратно с каждым глотком.
Ноздри мои стали наполняться запахами, цвета проступили ярче
и острее. Сердце, и прежде стучавшее громко, едва не оглушило. Меня уже настиг
всепоглощающий голод, когда Кости вывернулся из моих рук:
— Хватит.
Я в ярости вцепилась в него ногтями, стараясь добраться до
горла. Он бросил меня навзничь на матрас, терзая с ненасытной яростью, но мне
было все мало. Кровать со скрипом сломалась под нами.
— Черт побери, Кости, еще! — орала я, сама не
зная, требую крови, секса или того и другого.
— На большее ты не способна? — подначивал он меня.
Я вспорола ему спину ногтями и хотела слизнуть с рук кровь
из царапин. Он свел мои руки вместе и ушел в меня, дразняще подставив горло.
Мне хотелось дотянуться до него зубами, терзать и чувствовать, как льется его
кровь, переполняя меня и выплескиваясь. Что-то внутри взяло верх и стремилось
вырваться наружу.
— Лучше трахай без остановки, — прорычала я, и его
лицо осветила похотливая улыбка, — потому что, если остановишься, я выпью
тебя досуха.
Кости дико, возбужденно захохотал.
— Выпьешь досуха, только не из горла! Ты еще будешь
умолять меня остановиться, — пообещал он и целиком отдался битве.
