В отличие от меня, партнёрши Ланы были далеко не в восторге от её импровизаций и раз за разом делали ей замечания. В конце концов вокалистка (вероятно, лидер группы) не на шутку разозлилась и с применением нецензурной лексики (по-немецки это звучало весьма выразительно) заявила, что они играют не какой-то там «хард», а утончённый и романтичный поп-рок, и если Лана с этим не согласна, то может убираться к чёрту — или в любое другое место по её выбору. Высказав это на едином дыхании, певица сердито отшвырнула микрофон и ушла со сцены; за ней, высокомерно задрав носы, последовали три другие девушки.
Убедившись, что Лана осталась одна, я стряхнул с себя чары невидимости, поднялся из-за столика и направился к ней через зал. Поначалу она не обратила на меня внимания и стала негромко наигрывать на гитаре какой-то незнакомый, но очень интересный мотив. Он оказался таким заразительным, что я не выдержал и на ходу подхватил его свистом. Только тогда Лана заметила меня.
— Феб! — воскликнула она изумлённо и в то же время радостно, а её милое лицо озарила мягкая улыбка.
— Привет, — произнёс я на её родном языке и легко вскочил на сцену. — Рад тебя видеть.
— Я тоже рада, — ответила Лана немного растерянно. — Ты… ты отлично говоришь по-сербски. Когда успел научиться?
— Пару дней назад. Для нас, колдунов, языки не проблема. Гораздо труднее было разыскать тебя. Твои родители и друзья уверены, что ты катаешься на лыжах в Альпах.
— Я никому не говорила, чтобы не сглазить, — объяснила Лана. — Хотя это не помогло. Теперь уже ясно, что у меня ничего не получится.
— Да, я видел. И слышал. По-моему, это не твоя музыка.
— Зато такой шанс прорваться наверх! «Золушки» сейчас на подъёме, их популярность быстро растёт, и когда меня пригласили выступать с ними, я решила, что наконец-то смогу засветиться на серьёзном уровне, попасть на глаза влиятельным продюсерам… — Лана вздохнула. — Боюсь, шоу-бизнес не для меня. Я умею играть только то, что мне нравится, а не то, чего хочет публика.
— Мы тоже, — заметил я.
— Ха! Так ведь вы суперзвёзды. Вы сами навязываете публике свои вкусы. А я… наверное, пойду учиться в консерваторию. Буду играть на виолончели.
С этими словами она резко сорвала с плеча гитару. Под влиянием чувства «дежа-вю» я непроизвольно отступил на шаг и поднял руку, чтобы защитить голову от удара. Лана озадаченно посмотрела на меня, потом на свою гитару и вдруг улыбнулась:
— А знаешь, неплохая идея. Я была страшно зла на тебя, что ты так бесцеремонно от меня избавился. Фактически вышвырнул прочь, как надоедливую собачонку.
— Ничего подобного, — запротестовал я. — Ты сама решила вернуться домой.
— Ну да! После того, как ты первый это предложил. А что ещё оставалось делать? Всё-таки у меня есть гордость.
— Ты ушла очень решительно. Ни разу не оглянулась.
— Я ждала, что ты окликнешь меня. — Её искристые серо-голубые глаза смотрели на меня с нежностью и укоризной. — Догонишь, остановишь, попросишь остаться с тобой.
— И ты согласилась бы?
Она кивнула:
— Да. Сразу. Без раздумий.
(Эй, Источник! Откуда ты всё это знал?…)
Я собирался обнять Лану, и она хотела того же, но тут из глубины зала послышались тяжёлые шаги. Я обострил своё зрение и разглядел в полумраке широкоплечего верзилу под два метра ростом, с бульдожьим лицом и короткой стрижкой. Он явно собирался выяснить, что делает здесь посторонний, однако я не стал ждать его приближения, а привёл в действие простенькие чары. Внезапно верзила ощутил непреодолимый зов природы и, совершенно потеряв ко мне интерес, стремглав бросился в направлении туалета.
Зато из двери, ведущей в гримёрные, вышла давешняя вокалистка. Я не стал обходиться с ней так круто, как с верзилой, а наложил на неё сложное заклятие под названием «Остановись мгновенье», которому совсем недавно научила меня Дейдра. Девушка замерла, словно окаменела; время для неё замедлилось в десятки тысяч раз. Это был высший пилотаж, доступный только для адептов десятого уровня.
— Здесь нам не позволят спокойно поговорить, — сказал я Лане. — Может, смотаемся куда-нибудь ненадолго?
— Куда угодно. И надолго. Я ухожу из команды, пока они сами меня не выперли. — Лана посмотрела на вокалистку. — Эмма слышит нас?
— Нет, не слышит и ничего не видит. А ты хочешь попрощаться?
— Не очень. Просто сделай так, чтобы ей запомнился мой уход. И чтобы она не ждала моего возвращения.
— С удовольствием.
Я снял с Эммы заклятие, она уже разинула рот, чтобы задать вполне естественный вопрос о моём присутствии, как вдруг пол перед сценой развёрзся и оттуда вырвались языки адского пламени. Девушка оторопела от испуга, а я, окончательно добивая её, в мгновение ока преобразил свою кожаную куртку в шикарную дьявольскую мантию кроваво-красного цвета, превратил свои ступни в раздвоенные копыта и отрастил на голове мефистофелевские рожки. Затем подхватил на руки весьма убедительно завизжавшую Лану и прыгнул в образовавшуюся дыру.
В следующую секунду мы оказались на лужайке перед домом, где до нашего переселения в Сумерки Дианы находилась штаб-квартира «визардов». Солнце здесь клонилось к закату, стоял погожий летний вечер. А следом за ним шла ночь…
Я поставил Лану на ноги, но продолжал обнимать её за талию. Она склонила голову к моему плечу и от души рассмеялась:
— Это было здорово, Феб! Эмма сейчас в полном ауте.
— Хочешь на неё посмотреть?
— Не хочу, — ответила Лана. — Кстати, а дыра в полу осталась?
— Нет. Всё это было иллюзией — и дыра, и рога, и копыта, и адское пламя, и серный смрад, который она ощутила.
— Тем лучше. Ей никто не поверит. А она, дура, всё равно будет настаивать, что меня чёрт забрал.
— А на самом деле тебя забрал колдун, — произнёс я, крепче обнимая Лану; от её близости, от душистого запаха её волос у меня слегка закружилась голова.
— Эльф, — уточнила она. — Меня похитил эльф.
— Эльфы существуют только в сказках, — возразил я.
— Ну, и как их описывают в сказках? Они красивые, вечно юные, долго живут, владеют магией… Разве это не про тебя?
— Ещё у эльфов заострённые уши. А у меня — обычные.
Лана убрала волосы с моих ушей и игриво ущипнула их за мочки.
— Это уже мелочи, милый. Всё равно ты мой эльф. Мой прекрасный эльф.
Она обвила руками мою шею и прижалась губами к моим губам. Её гибкое, стройное тело затрепетало в моих объятиях.
— Лана, — спросил я после долгого и сладкого поцелуя, — той ночью между нами точно ничего не было?
— Конечно, нет, — твёрдо ответила она. — Я не имею привычки спать с пьяными свиньями.
