При других обстоятельствах разборки между габбарами и людьми мало волновали бы альвов — они не любили ни тех, ни других и считали, что обе расы вполне заслуживают взаимного уничтожения. Однако габбары зашли слишком далеко и попытались было разбомбить человеческую планету Мельпомену, которую контролировал объединённый флот альвов и дварков. Если бы им это удалось, люди не стали бы разбираться, кто повинен в злодеянии, их месть обрушилась бы на все три расы, так что альвам с дварками волей-неволей пришлось защищать как Мельпомену, так и другие человеческие миры, находящиеся под их властью. Вскоре к их тандему по той же причине присоединились хтоны, а позже — и нереи-пятидесятники, образовав так называемый Четверной Союз, направленный против габбаров и примкнувших к ним иру’улов. Ещё три галактические расы — дхары, келлоты и глиссары, — внешне сохраняли нейтралитет, но первые и вторые исподволь поддерживали габбаров, а третьи склонялись к Четверному Союзу. Хитрые и коварные люди добились заветной цели — они раскололи коалицию своих врагов и заставили их воевать друг с другом.
Надполковник Жорже Перейра Душ Сантуш, как и все альвы, не любил людей. Человечество, до середины прошлого столетия безраздельно правившее Галактикой, помыкало другими разумными существами, навязывало им свои порядки, своё мировоззрение и даже свою культуру — включая языки, обычаи, традиции. Из девяти разумных рас лишь пятидесятники в момент контакта с человечеством находились на достаточно высоком уровне развития, чтобы в полной мере сберечь самобытность своей цивилизации и устоять перед политической, экономической и культурной экспансией людей. Остальные же расы не смогли противиться человеческому влиянию и в большей или меньшей степени ассимилировали. Особенно пострадали от этого альвы, дварки и габбары, фактически не сохранившие ничего из своего исторического наследия.
«Ну ладно ещё габбары, — со злостью думал надполковник. — У них вообще не было никакой цивилизации, они жили в пещерах и самыми выдающимися их достижениями были каменные топоры и наскальные рисунки. Но мы-то, мы…»
И самое скверное, что с этим уже ничего не поделаешь. Нельзя сказать, что альвы не пытались вернуться к своим корням, несколько раз они предпринимали такие попытки — но все их усилия пропадали втуне. В отличие от глиссаров или, например, хтонов, которые лишь частично переняли человеческую культуру, альвам не было за что зацепиться, на что опереться. Даже исконные альвийские имена звучали для их ушей дико, непривычно и (стыдно признать) до крайности смешно. Порой некоторые особо патриотичные родители называли своих детей в честь легендарных героев докосмической эпохи, но как правило ничем хорошим это не заканчивалось. Такие дети часто подвергались насмешкам со стороны других ребят, что чувствительно травмировало их психику. Кстати сказать, сам надполковник Душ Сантуш при рождении получил древнее царское имя Мудижохраве, но по достижении совершеннолетия сменил его на Жорже, а воспоминания о том, как в детстве и отрочестве над ним измывались сверстники, лишь усиливали его нелюбовь к человечеству…
Тем не менее, наряду со стойкой антипатией люди вызывали у Душ Сантуша некое подобие уважения. Он уважал их за воинскую доблесть, за несгибаемую волю, за яростное стремление выжить и возродить былое величие своей расы. Людей никак нельзя было назвать мягкотелыми существами, напротив — они были очень жестокими и беспощадными, но всё же их жестокость и беспощадность имели свои разумные границы.
Зато у габбаров эти границы отсутствовали напрочь. Они воевали, как мясники, походя уничтожая целые населённые планеты и не испытывая никаких угрызений совести за содеянное. В ответ альвы, дварки, пятидесятники и хтоны уничтожали габбарские планеты — и поступали так вопреки этике своих рас, нарушая свои же собственные нравственные нормы. Но вести себя иначе было нельзя: габбары не понимали другого языка, кроме языка силы.
До сих пор жертвами массированных ядерных бомбардировок как с той, так и с другой стороны становились провинциальные, малонаселённые миры, чьи военные гарнизоны были слишком слабы, чтобы сдерживать натиск врага до прибытия подмоги. Однако в последнее время габбары, не считаясь ни с какими потерями, всё чаще атаковали крупные, стратегически важные системы с целью нанести удар по ключевым планетам противника. А месяц назад им удалось прорваться к Мельмаку — одной из главных планет Альвийской Федерации. Правда, довести начатое до конца они не успели, благо вовремя прибыл на помощь флот дварков, но всё же Мельмак сильно пострадал: от самой бомбардировки погибло около миллиарда его жителей, а остальные были в той или иной мере поражены лучевой болезнью — и где-то треть из них не подлежали излечению.
Такое злодеяние требовало адекватной реакции. И она, разумеется, последовала — но совсем не так, как того ожидали габбары. Альвийские учёные не били баклуши, и хотя им по-прежнему не удавалось разгадать секрет блокировки каналов, они создали оружие, по сравнению с которым глюонные бомбы людей выглядели детскими игрушками. И честь первого применения данного оружия в реальной боевой обстановке выпала надполковнику Душ Сантушу. Это, впрочем, была сомнительная честь — но всё же честь. А название бомбардировщика — «За Мельмак!», командование которым он принял лишь пять дней назад, не нуждалось ни в каких комментариях и говорило само за себя. То, что ему предстояло сделать, было, безусловно, актом возмездия за полуразрушенную планету, за миллиард погибших альвов и за вдвое большее их количество, обречённых на смерть от лучевой болезни.
Однако миссия Душ Сантуша не ограничивалась одной лишь местью. То, что произойдёт через несколько часов, должно стать для габбаров грозным предостережением на будущее и продемонстрировать всем остальным расам могущество альвов. В том числе и людям — теперь они не будут чувствовать себя в безопасности даже за надёжно заблокированными дром-зонами. Они совершенно верно рассчитали, что переброска громадного флота через несколько парсеков обычного пространства нереальна и бесперспективна — в ходе длительного многолетнего путешествия тот потеряет всю свою боеспособность, а вдобавок рассеется в пространстве и станет лёгкой добычей для обороняющих систему сил. Совсем другое дело, один-единственный корабль, от которого только и требуется, что запустить ракету (а для верности — парочку ракет) в определённую мишень.
Когда бомбардировщик «За Мельмак!», совершив разворот по плавной дуге, лёг на заданный курс, битва в районе дром-зоны уже стихала. Альвийский флот, выполнив своё задание, теперь уходил из системы, имитируя паническое бегство. Габбары небось считали, что отбили атаку врага, и уже праздновали победу. Но они глубоко заблуждались…
Полёт к намеченной цели занял у Душ Сантуша лишь восемь с небольшим часов. Собственно, поэтому главное командование и выбрало Джейханну — из всех ключевых систем габбаров, здешняя дром-зона ближе всего располагалась к центральному светилу. В четырнадцати миллионах километров от солнца Джейханны корабль начал экстренное торможение с таким расчётом, чтобы обогнуть звезду по максимально крутой гиперболе. Незадолго до прохождения нижней точки траектории надполковник включил специальную консоль, не связанную в единую сеть с остальными бортовыми системами и ввёл код доступа. Длинное сочетание букв и цифр накрепко засело в голове Душ Сантуша, и всё же он несколько раз перепроверил набранный код, прежде чем подтвердить его правильность. Шутка ли — в случае малейшей ошибки взрыв корабля последует незамедлительно.
