Вдруг его взгляд упал на одно место огромного ковра, покрывавшего пол, и фраза осталась незаконченной.
— Ну, чего ж вы замолчали? Говорите!
— Так же трудно описать Яблоньку, как…
— Ну?!
— Так же трудно… как…
— Боже, какой вы нудный!!
Но Новакович не слушал: он наклонил корпус и впился ястребиным взглядом в часть пушистого ковра около кушетки…
— Так же труд… Боже мой, да вот ее кусок!.. Что это?
Быстрее молнии он упал на колени и поднял запутавшийся между бахромой края ковра кусок фотографической карточки.
— С ума я схожу?! Ведь это часть лица моей… нашей любимой, неповторяемой Яблоньки! Глаз ее! Кусочек ее капризной нижней губки… Принцесса! Что случилось?
Принцесса вдруг уткнулась лицом в подушку, так быстро, что ее бурные, как черный вихрь, волосы разметались во все стороны. Поглядывая одним сверкающим глазом из этого водопада темных струй, она вдруг спросила сурово, почти грозно:
— Вы ее любите, Новакович?
— Правду вам сказать? Больше света Божьего!
— Так и ступайте вон! Дурак вы! И вообще все вы дураки!
Плечи ее затряслись, она конвульсивно изогнулась, как раненая королевская тигрица; она извивалась, заглушая подушкой еле слышные стоны.
— Истерика или нет? — спросил сам себя Новакович, вертя в руках обрывок карточки. — Пожалуй, что нет. С жиру бесится наша Принцесса! Нет, на истерику не похоже. Обыкновенный дождик без грома и молний. Что бы это значило?
— Уходите! Скорей!! Сейчас же… отсюда!
Он пожал плечами и на цыпочках вышел из комнаты.
Глава XVII
Крылья Куколки
Меценат в одиночестве шагал по своей огромной гостиной, как дикий зверь в клетке, отталкивая ногой стулья и делая такие резкие повороты, будто он оборачивался на чей-то невидимый удар сзади.
Но когда в дверь постучали, он отпрыгнул в сторону, повалился на диван и сказал равнодушным сонным голосом:
— Ну, кто там? Войдите. А! Ты, Кузя!
— Вы, кажется, спали? Я вас разбудил?
— Наоборот.
Кузя с треском опустился в свое обычное кресло и, не обращая внимания на загадочный ответ Мецената, погрузился в мрачное молчание.
— Что с тобой, Кузя?
Кузя промолчал.
— Что-нибудь случилось?
Кузя помолчал и вдруг прорвался, точно вода из проткнутой гвоздем пожарной кишки:
— Меценат! Да ведь он форменный мошенник! Правда, я с вами проделал почти такую же штуку при первом знакомстве, но… я ведь профессионал! Мне простительно! А тут… этакое грязное животное!
— В чем же дело, Кузя? Ты сегодня разговариваешь так много, что из твоих слов я могу извлечь чрезвычайно мало.
— Проиграл!!
— В шахматы?
— А то во что же? Все свои личные деньги, да еще ваших малую толику прихватил, что вы давеча дали на покупку чемоданов! Уехали мы, чтоб его нечистый взял!!
— Проиграл?! Кому?
— Кому же, как не этому дьявольскому Куколке! Видали вы такого мерзавца?! Ясные детские глазки, серебристый, как у девчонки, голосок, а сам форменный бандит с большой дороги.
«Я, видите ли, дилетант (совсем непохоже передразнил Кузя), мне с вами, с маэстро, куда ж тягаться!.. Я давно не играл…» Не играл ты давно? Чтоб на том свете черти твоим черепом так давно не играли!! Показал он мне старушку в кадушке! Я ему свои гамбитики да дебюты пешки, а он… черт его знает, как парирует… Гляжу — ан королеве моей деваться и некуда! А на четвертой партии такой гамбит показал, что уж не знаю, как его и назвать… Гамбит Чертовой Куклы, что ли?! Меценат! Дадите свеженьких денег на чемоданы? Если нет, так выгоняйте уж сразу! Чтоб не мучиться.
По странному совпадению клевреты стали слетаться «на огонек» — один за другим.
Вторым влетел Мотылек:
— А я к вам на огонек… Куколки не было?
— Нет, этой Чертовой Куклы не было, — мрачно пробурчал Кузя.
— Почему Чертовой? — живо обернулся Мотылек. — Ты тоже, значит, все узнал?!
— Кое-что узнал…
Мотылек завизжал:
— Ну, как вам это понравится!! Когда я нынче прочел, что издательство «Альбатрос» купило его книгу — лучшее издательство! — я чуть не упал на улице под копыта лошадей!! Болваны! Они моим заметкам поверили! Старушки в кадушках на подушках заскачут теперь по всей России!
Подумайте! Я собрал том стихов — ожерелье чистейшего жемчуга, — и это «ожерелье» валяется у меня в столе, мертвое, неподвижное, будто оно из свинцовых пуль, а этот болотный пузырь со своими «Зовами утра» выскочил и — пожалуйте!! Ну, пусть же книжонка его выйдет — хохот, треск и скандалище пойдет на всю Россию!! О, дурачье! О, трижды идиоты!!
— Кто трижды идиоты? — спросил Новакович, входя без стука и поймав на лету последнюю энергичную фразу.
— Пожалуй, что и мы. А ты из нас первый. Черт тебя наддал притащить тогда эту чертову Куколку! Сколько я из-за него крови испортил!! Сидит он теперь на моем секретарском месте и небось смеется, подлец, в кулак. Ведь не будь его, меня бы снова, может быть, позвали в «Вершины» секретарствовать!
— Не будь его — я бы сегодня не проиграл кроме своих денег еще и Меценатовых чемоданов, — меланхолически добавил Кузя.
Новакович поглядел на Кузю с любопытством:
— Неужели Куколке проиграл? В шахматы? Однако! Да, вот что, Меценат… Я сейчас от Великолепной! Отпуск вам милостиво разрешен. Да-с, да-с, да-с… вы не можете, Меценат, объяснить мне одной дьявольщины: каким образом в будуар Принцессы попала Яблонька?! Вот кусочек ее спас. В клочья разорвана.
— Так это… Яблонька?! — ахнул Меценат, и тут же в душе вздохнул Меценат, и, забыв о собственных переживаниях, уныло пробормотал Меценат: — Бедный Телохранитель!
— Что вы там бормочете?
— Это я стараюсь догадаться, в чем дело! Действительно, за каким чертом попала карточка Яблоньки к моей жене? Да еще разорванная. Уж не приревновала ли меня Принцесса к Яблоньке?..
— Иначе я и не могу объяснить, — угрюмо пожал плечами Новакович. — Хотя вы ведь никакого повода не давали. А? Меценат?
— Ни малейшего.
— На обороте ничего не написано? — спросил Мотылек.
— Ах, я даже не посмотрел! Вот тут… Гм!.. Странно: «Моя не…» Дальше оторвано. Удивительная загадка!
— Почему ж ты не спросил у Принцессы?!
— Поди-ка спроси! Истерика у нее, у вашей Принцессы! Дураком меня назвала и выгнала, — с досадой сказал Новакович.
Мотылек сморщил лицо:
