Он был так непробиваемо уверен, что я проживу еще неделю.
Кто я такая, чтобы спорить?
— Я тебя чую… — Голос у меня стал резким от
удивления. — Я себя чую у тебя на коже. Я все чую. Господи, сколько же в
этом номере запахов!
Из всего этого множества запахов, которые просто усилились,
один был совсем новым. Кости не раз шутил, что нос у меня — только для красоты,
поскольку он в числе немногого другого оставался чисто человеческим. Я никогда
не подозревала, как много говорят запахи. Я могла бы сейчас ослепнуть и
оглохнуть, и все равно по одним запахам знала бы, что происходит вокруг.
— Я и не сознавала, насколько вы другие. И как тебе
удается не падать в обморок, заходя в общественный туалет? — Забавно, что
только не приходит в голову в самые неподходящие моменты!
Кости улыбнулся и легонько поцеловал меня:
— Сила воли, милая.
— Так вот оно каково — быть вампиром? — Это был
вопрос.
Это было… хорошо. Превосходно. Это пугало меня до черта.
— Ты сейчас приняла примерно две пинты двухсотлетнего
носферату. Двести сорок лет выдержки. Ты как будто прицепилась к моей силе, так
что в каком-то смысле — да, так и есть. Расскажешь, как себя чувствуешь?
Ох… Я самой себе-то не позволяла об этом задумываться.
Слишком уж мне понравилось. Я боялась, что наработаю пристрастие, как к
наркотику.
Он прочел что-то у меня в глазах и понял, что ответа не
дождется. Тогда он просто поцеловал меня покрепче, и я замычала от удивления.
Даже вкус поцелуя стал острее.
После поцелуя он устремил на меня немигающий взор:
— Когда придет время… с чем бы мы ни столкнулись, ты
должна высвободить все, что в тебе есть. Не удерживай ничего. В тебе есть сила,
и я хочу, чтобы ты использовала ее целиком. Отдайся ярости, позволь ей питать
тебя. Убивай всякого, вампира или человека, если он стоит у тебя на пути. Ты
должна спасти свою маму. Запомни, всякий, кто окажется там не в цепях, —
сообщник Хеннесси.
— Я готова. — Мысленно я зашвырнула свою совесть в
самый темный глубокий колодец.
Потом выужу. Если будет потом.
Кости вскочил с изяществом и легкостью, свойственной только
неумершим. А теперь еще и мне. Его кровь струилась в моих жилах, и я почти не
отставала от него в подвижности. Он размял суставы пальцев, повертел головой,
растягивая позвоночник, и его карие глаза отразили изумрудный свет,
разгоравшийся в моих глазах.
— Тогда пошли, перебьем их всех.
23
Ножи и колья я засунула в голенища и прикрепила вдоль бедер.
За поясом было и другое смертоубийственное добро. Мы ехали на встречу с
Хеннесси — к тому самому месту, где пытались его убить и где он потом оставил
Франческу. Так объяснялась первая часть загадочной записки. С этого места они
могли убедиться, что мы не привели помощи, и двинуться дальше — туда, где
держали мою мать. Кости не старался скрыть мой арсенал. Поскольку Хеннесси и
его подручные не верят, что я умею им пользоваться, моя серебряная артиллерия
их только позабавит. Сам Кости ничего не взял — все равно отобрали бы. Его план
был ужасающе прост — пусть они проведут нас в здание, где держат мою мать, а
когда обман обнаружится, когда они откажутся ее отпустить, мне предстояло
взорваться.
— А если они всадят в тебя кол, как только
увидят? — У меня свело желудок от одной мысли. — Боже мой, Кости,
тебе нельзя так рисковать.
Он устало мотнул головой:
— Только не Хеннесси. Ему захочется растянуть это на
неделю-другую. Я же говорил, быстрые милосердные убийства — не в его стиле.
Особенно если кто-то доставил ему уйму неприятностей. Нет, он захочет услышать,
как я молю о пощаде. Время будет.
Он с таким ошеломляющим спокойствием упомянул о предстоящих
ему пытках и смерти… Меня это волновало гораздо сильнее. Впрочем, тут
сказывалась его обычная практичность. Наш план либо сработает, либо нет,
запасного все равно не существует.
— Кости… — Я стиснула его руку, и мой взгляд
выкрикнул все, что некогда было высказывать словами.
Он ответил на пожатие и улыбнулся знакомой беспечной
улыбкой. Мы уже подъезжали к назначенному месту. Он склонился ко мне и
прошептал, пока нас еще не могли подслушать:
— Дай им учуять твой страх. Это их убаюкает. Не
проявляй силы, пока не придет время.
Ну, с этим заданием я точно могла справиться. Даже мой
собственный нос ловил исходящий от меня запах страха. Сладкий, с гнильцой, как
от перезревших фруктов. Поддаться страху ради большего эффекта? Еще тарелочка
вони, кушать подано!
Четыре тяжелых джипа ждали в темноте на обочине. Все огни
погашены. Едва наша машина остановилась, нас окружила шестерка вампиров. Они
словно материализовались из пустоты, но я перевела дыхание, заметив, что их
движения уже не кажутся мне неуловимо быстрыми. «Да здравствует кровь и
Кости! — с иронией подумала я. — Аминь!»
— Значит, явился все-таки.
Один из них стоял у окна, и Кости, опустив стекло, взглянул
на говорящего:
— Кого я вижу! Привет, Винсент.
Я заморгала, услышав его скучающий голос. Мне бы никогда не
изобразить такого равнодушия.
— Зови меня Гасилой, — усмехнулся Винсент.
Сукин сын! Так это он — исполнитель в банде Хеннесси. Он
делает грязную работу, до которой сам Хеннесси не опускается. Гасила с виду был
еще моложе меня — мальчишеское лицо и каштановые волосы. Господи, да он еще и
конопатый! Ему как раз к лицу пришлась бы форма бойскаута!
— Удивляюсь, что ты и ее притащил, — продолжал
Гасила.
— Сама навязалась. Хотела увидеть мамочку, и отговорить
я не сумел. — И снова мне стало не по себе от его бесстрастного тона.
Гасила оглядел меня с головы до ног, и я старательно открыла
все поры, позволив тревоге просочиться наружу. Он улыбнулся шире, открыл
торчавшие за губой клыки.
— У тебя симпатичные родственники, Кэтрин. Извини за
бабушку с дедушкой. Знаю, что невежливо уходить сразу после еды, но я очень
спешил.
С огромным усилием я проглотила гнев. Нельзя было допустить,
чтобы они увидели, как светятся мои глаза. Слава богу, я много лет училась
владеть собой. Этот сукин сын думал, что шутки над смертью моих родных
обойдутся ему так дешево? А я в ту самую минуту твердо решила, что если и умру,
то его прихвачу с собой.
— Где моя мать? — В моем голосе не было спокойной
ленцы, одна чистая ненависть.
Он наверняка этого и ждал.
— У нас.
Еще один, приблизившись к Гасиле, доложил, что слежки не
замечено, после чего Гасила снова повернулся к Кости.
— Ну, едем. Надеюсь, ты от нас не отстанешь?
