– Ах да, и в самом деле. Ты ведь ушел задолго до того, как мы перебрались сюда.
И Фергус хмыкнул.
– И когда же это было?
– Да уж давненько, – ответил Фергус.
Улица пошла под горку. Они вышли к развилке, где Фергус свернул направо и, миновав еще несколько домиков, вывел их к более просторному и богато украшенному дому в два этажа. Дом стоял на краю селения, по углам его горели фонари, и окошки светились.
– Надо же, сам дома, как ни странно, – заметил Фергус. – Что ж, войдем.
Вскоре они оказались в высокой, просторной комнате. У резного камина сидела женщина и пряла на ножной прялке. На хозяйке дома была юбка по колено, из мягкого, колышащегося материала, который струился, точно вода, когда она нажимала ногой на педаль. И ее длинные волосы, забранные назад и стянутые широкой лентой, чтобы не попали в колесо, тоже колыхались в такт движению. Изнутри стены дома были лишены украшений – лишь местами по ним вились лозы дикого винограда. Услышав шаги гостей, женщина подняла голову, и глаза ее изумленно расширились. Нить в ее пальцах, до тех пор тонкая и ровная, внезапно пошла узлами, но хозяйка даже не заметила этого. Она вскочила со скамьи, легко, точно танцовщица, подлетела к Мастеру и обняла его.
– Глазам своим не верю! – воскликнула она, отодвинувшись подальше, чтобы разглядеть его хорошенько. – Ниалл! Ниалл!
– Женщины – точно птицы, – отозвался из соседней комнаты звучный голос. – Они красивы, услаждают жизнь, и место им – во дворе либо в клетке, право слово! Отчего ты так кричишь, любовь моя?
Говорящий вошел в комнату. Он был ростом с Холла, но поуже в плечах. Волосы у него были белые-белые, как хлопок, почти как у Тая, Холлова двоюродного племянника. Холл попытался угадать, сколько ему лет, но лицо Ниалла, с острым носом и подбородком и пронзительными глазами, было лишено морщин – тонкая кожа туго обтягивала точеные скулы. Глаза его бесстрастно обвели присутствующих, задержались на Мастере – и тут Ниалл узнал Мастера, и у него отвисла челюсть.
Холл отметил про себя, что Мастер мысленно готовился к холодному приему. Когда Ниалл бросился к нему и горячо пожал руку, Мастер приметно расслабился. Они крепко обнялись.
– Я уж и не думал, что нам доведется свидеться в этом мире! – воскликнул Ниалл, похлопав Мастера по спине.
– Я тоже, – кивнул Мастер и указал на Холла. – Позволь представить тебе этого юношу. Его имя Холланд.
– Просто Холл, – поправил тот. Глубоко посаженные темно-голубые глаза обратились на Холла.
– Он не из твоих, сразу видно. Из Курранова рода, а?
– Да, – сказал Холл. – Мои родители – Деннет и Калла.
– Ах, вот оно что! И за словом в карман не лезет. Помню, помню я твою сестру – до чего востра на язык была девица! Хорошо, хорошо. Ну что ж, дорогие мои, садитесь.
Ниалл указал на невысокие стулья с деревянными спинками, стоявшие по другую сторону от камина. Фергус задержался в дверях, всеми забытый, и теперь многозначительно кашлянул.
– Садись, садись, Фергус. Мы и тебе рады, как всегда. А-а, вот и другие! Я так и знал, что вести разбегутся, как лесной пожар. Входите, друзья, будьте как дома.
С улицы вошли еще человек пять-шесть. Все они тепло поздоровались с Мастером. Холла представили прочим вождям кланов. Его приветствовали крепкими поцелуями, рукопожатиями и похлопыванием по спине.
– Кетлин, – сказал Ниалл, – будь так добра, принеси чего-нибудь выпить.
– Да уж сейчас принесу. А ты смотри занимай гостей, пока я не вернусь! – ответила Кетлин.
– Ох уж эти женщины!
Ниалл рассадил гостей и обратился к пришельцам:
– Итак, у всех нас вертится на языке один вопрос: почему? Почему вы вернулись? Быть может, вам понадобилось убежище? Неужто вы двое – единственные, кто остался в живых?
– Да нет, что ты! – ответил Мастер. – Деревня процветает. Наше число удвоилось. Народилось много детей, и все они живы и здоровы.
Собравшие вздохнули с облегчением и зашептались. Наконец одна из женщин заговорила:
– Мы надеялись получить от вас весточку, но вы забрались слишком далеко. Кто бы мог подумать, что вы уйдете в такую даль, что никто не сможет до вас дотянуться? Вас всех давно считали умершими. Часто мы проклинали тебя за то, что ты увел наших детей и возлюбленных родичей на погибель.
– В пути никто не умер, – гордо ответил Мастер. – Во многих краях побывали мы, прежде чем обосновались там, где живем теперь, однако то место пребудет для нас убежищем и домом отныне и вовеки. Там очень славно. У нас довольно еды и дерева, чтобы строить. Пока что на той земле стоит всего один дом, но это дом, построенный Большими, так что места в нем хватает на всех. А скоро мы выстроим и другие.
– Я чувствую, что ты говоришь правду, – сказал Вождь вождей, положив руку на сердце. – Однако ничего бы мне так не хотелось, как взглянуть на лица утраченных родичей.
– В этом нет ничего невозможного, – встрял Холл. Молодому эльфу было обидно, что старейшины не обращают на него внимания, видя в нем едва оперившегося птенца. К тому же Холлу хотелось выступить в защиту Мастера – старейшины говорили с ним, точно судьи с обвиняемым. – Ведь у Кейта Дойля есть несколько пленок, которые он отснял на прощальном пиру.
– И в самом деле! – вспомнил Мастер. – А я и забыл, как он все заставлял нас позировать! Да, у нас есть портреты наших родичей. Всех до единого, или я не знаю Кейта Дойля.
– Можете ли вы показать нам эти механические портреты? – осведомился Вождь.
– К фотографиям Кейта прилагается сам Кейт! – предупредил Холл Мастера.
– Это верно, – кивнул Мастер. – Он и так, должно быть, умирает от любопытства. Разрешите ли вы ему явиться сюда? – спросил он у Ниалла.
– Пустить Большого в сердце наших владений? Ни за что на свете! Это будет конец нашему спокойствию!
Старейшины возмущенно загомонили. Холл терпеливо ждал, пока шум стихнет. Он видел, что их любопытство уже пробудилось, а значит, рано или поздно они сдадутся.
Много раз за эту ночь пришлось подбрасывать дров в камин. Старейшины без устали расспрашивали Мастера о подробностях их путешествия в Америку и тамошней жизни. Мастер терпеливо, клан за кланом, перечислял всех детей, рожденных в Америке, называл их родителей и то, какие у кого с возрастом проявились способности.
– Ну, а кто на ком женился? – спросила наконец Айне, еще одна из женщин-вождей.
– На моей памяти свадеб не было, – сказал Холл.
– На новом месте свадеб вообще еще не было, – сказал Мастер.
– То есть как же это? – изумилась Айне. – За все это время – ни единой свадьбы? Великие небеса, отчего же это?
Холл решил, что теперь самое время упомянуть о цели его поездки.
– По нашим обычаям – так меня наставляли, – начал он, кивнув в сторону Мастера, – юноши и девы из Малого народа не могут вступать в брак, иначе как держа в руках белые колокольчики, благословляющие союз. А таких цветов у нас нет.
