Трент снова уселся за работу. Временами, когда он в
задумчивости приостанавливался, его авторучка начинала следовать барабанному
ритму. Судя по всему, этот диск был одним из самых его любимых. Пока день
тянулся дальше, я то засыпала, то опять просыпалась, умиротворенная мягким
рокотом барабанов и музыкальными шепотками. Периодические телефонные звонки
заставляли приятный голос Трента мелодично опускаться и -подниматься. Получался
предельно успокоительный звук. Я в/друг поняла, что с нетерпением ожидаю
очередного телефонного звонка, лишь бы снова его услышать.
Наконец какой-то шум-гам в коридоре резко меня пробудил.
— Я сам знаю, где кабинет, — прогудел излишне самоуверенный
голос, напоминая мне манеры самых надменных профессоров.
Последовал едва слышный упрек от Сары Джейн, и Трент
встретил мой вопросительный взгляд.
— Будь оно все проклято, — пробормотал он, и в уголках его
выразительных глаз собрались недовольные морщинки. — Я же сказал ему прислать
кого-нибудь из своих сотрудников. — Затем Трент с необычной для него
поспешностью принялся рыться в ящике стола. От этого грохота я окончательно
проснулась и заморгала, спешно проясняя зрение. Трент тем временем направил
пульт на проигрыватель. Свирели и барабаны умолкли. Затем он со смиренным видом
швырнул пульт в ящик стола. Не будь я уверена в обратном, я бы подумала, что
Тренту нравится проводить свой рабочий день в компании, так сказать, существа, перед
которым ему не требовалось прикидываться кем угодно, кроме самого себя. Кем бы
он ни был. К примеру, от его гнева на Фрэнсиса мой страхомер аж зашкалило.
Сара Джейн тактично постучала, затем вошла.
— Здесь мистер Фарис, мистер Каламак. Он хочет вас видеть.
Трент медленно перевел дух. Вид у него было недовольный.
— Давайте его сюда.
— Слушаюсь, сэр. — Оставив дверь открытой, Сара Джейн
защелкала каблучками обратно в коридор. Вскоре она вернулась в сопровождении
грузного мужчины в темно-сером лабораторном халате. Рядом с миниатюрной
женщиной мужчина смотрелся сущим колоссом. Тревожно щуря глаза, Сара Джейн
вышла из кабинета.
— Не сказал бы, что мне нравится ваша новая секретарша, —
проворчал Фарис, когда дверь закрылась. — Сара ее зовут?
Трент встал из-за стола и протянул грузному мужчине руку.
Его отвращение было надежно спрятано под совершенно искренней на вид улыбкой.
— Добрый день, Фарис. Спасибо, что так скоро пришли. Дело
совершенно незначительное. Один из ваших сотрудников вполне бы подошел. Надеюсь,
я не слишком помешал вашим исследованиям?
— Совсем не помешали. Я всегда рад на солнце выбраться. —
Здоровяк пыхтел, как ключиком заведенный.
Затем Фарис с такой силой сжал укусы, которыми я вчера
наградила Каламака, что улыбка Трента застыла у него на физиономии. Дальше
тяжеленный мужчина так уверенно вклинился в кресло напротив стола Трента, как
будто это была его личная собственность. Когда он задрал лодыжку на колено,
полы лабораторного халата разошлись, демонстрируя просторные слаксы и блестящие
ботинки. На отвороте халата бросалось в глаза темное пятно. От Фариса веяло
запахом какого-то дезинфицирующего средства, который почти скрывал аромат
красного дерева. Старые оспины испещряли кожу у него на щеках и мясистых ладонях.
Вернувшись к себе за стол, Трент откинулся на спинку кресла,
пряча перевязанную ладонь под здоровой. Последовала безмолвная пауза.
— Итак, что вам нужно? — наконец пророкотал Фарис.
Мне показалось, что по лицу Трента пробежала вспышка досады.
— Вы, как обычно, прямы, — сказал он. — Можете ли вы мне
что-то об этом сказать?
Трент указал на меня, и я затаила дыхание. Невзирая на
по-прежнему досаждающую мне болезненную скованность, я в темпе залезла в свой
домик. Фарис со стоном выбрался из кресла, и острый запах красного дерева
буквально обрушился на меня, когда он подошел ближе.
— Так-так, — сказал он. — Ну ты и дурочка.
Я раздраженно заглянула в его темные глаза, почти затерянные
среди кожистых складок. Трент обошел вокруг стола и присел на него спереди.
— Знаете ее? — спросил он.
— Лично? Нет. — Толстым пальцем Фарис слегка щелкнул по
прутьям моей клетки.
— Полегче! — крикнула я из своего домика. — Вы тут меня уже
до предела достали.
— Заткнись, ты, — презрительно отозвался Фарис. — Она
ведьма, — продолжил он затем с таким видом, как будто меня вообще не
существовало. — Просто держите ее подальше от вашего аквариума с морской водой,
и она не сможет трансформироваться обратно. Это очень мощный заговор. У нее
должна быть поддержка крупной организации, ибо только организация может себе
такое позволить. А еще она дурочка.
Последнее имело ко мне слишком уж прямое отношение, и я с
трудом удержалась от того, чтобы швырнуть в хама шариком «вискаса».
— Это еще почему? — Трент пошел порыться в нижнем ящике
своего стола. Слышалось позвякивание свинцового хрусталя, пока он наливал две
рюмки того сорокалетнего виски.
— Трансформация— сложное искусство. Приходится пользоваться
скорее зельями, чем амулетами, а это означает, что вы готовите целое варево
всего для одной оказии. Все остатки выбрасываются. Очень дорого. Одно лишь
приготовление зелья стоит целого жалованья вашего библиотекаря. А если продать
заговор, вам хватит для персонала небольшой конторы по страхованию
ответственности.
— Сложно, говорите? — Трент вручил Фарису рюмку. — А вы
смогли бы сделать такой заговор?
— Если бы у меня был рецепт, — ответил здоровяк, раздувая
могучую грудь. Его гордости явно был нанесен урон. — Он очень старый. Пожалуй,
еще допромышленный. Я не могу понять, кто сделал этот заговор. — Глубоко
втягивая в себя воздух, он наклонился поближе к клетке. — К счастью для того
ведьмака. Иначе я мог бы лишить его всей библиотеки.
«Этот разговор, — подумала я, — уже становится весьма
интересен».
— Значит, вы не считаете, что она сама его сделала? —
спросил Трент. Затем он снова присел на краешек стола, выглядя невероятно
стройным и подтянутым рядом с Фарисом.
Грузный мужчина отрицательно помотал головой и снова уселся
в кресло. Рюмки виски в его толстой лапище было почти не видно.
— Жизнью могу поклясться. Нельзя быть такой умной, чтобы
компетентно сработать подобный заговор, и в то же время такой тупой, чтобы дать
себя поймать. Полная чушь.
— Возможно, она была слишком нетерпелива, — предположил
Трент, и Фарис громко расхохотался. Я аж подскочила в своем домике, закрывая
лапками уши.
— Ну да, — выдохнул Фарис между приступами дурацкого гогота.
— Точно. Она была слишком нетерпелива. Мне это нравится.
Мне показалось, что обычный светский лоск Трента стал
предельно тонким, когда он вернулся к себе за стол
