Ведь тот орел своим видом с воздушной птицей не сходен,
Крылья подобны его гладким веслам, — он ими и движет.
А потом невдолге услыхали и стонущий голос
Прометея, чью печень орел вырывал. Оглашался
Воплем эфир, пока снова орла кровожадного, тем же
Вспять путем что летел, не увидели мужи-герои.
Ночью ж они, полагаясь на опытность Арга, приплыли
К Фазиса водам широким и к Понта последним пределам.
Тотчас они паруса и раину убрав, положили
В полое их гнездо, а потом корабельную мачту
Книзу пригнув, опустили туда же и быстро на веслах
Вгнали корабль в воды полной реки, что везде с шумным плеском
Пред кораблем расступались. По левую руку героев
Были высокий Кавказ и Эй, град Китаидский,
Поле далее шло Ареса и роща святая
Бога, где змей караулил руно и смотрел за ним зорко.
А руно на покрытых листвой ветках дуба висело…
Песнь 4 (1380 — 1480)
На обратном пути аргонавты посещают землю Атланта
и Гес-перид, где видят Геракла, коего они оставили во Фригии.
Муз самих это повесть. Со слов Пиерид, их прислужник,
Песнь я пою, и слышал я сказ, всякой веры достойный,
Будто бы, о царей сыновья, наилучшие мужи,
Силу свою, мощь свою проявив, по пустыням Ливийским
Вы, вверх поднявши корабль и все то, что на нем находилось,
И возложив на плечи, несли его целых двенадцать
Дней и ночей. А был бы кто в силах про все нам тяготы
Пересказать и беды, что вы, трудясь, претерпели?
Подлинно, род свой вели все от крови бессмертных герои,
Если такой смогли труд снести, приневолены силой.
Но, все вперед груз неся, Тритоновых вод лишь достигли,
С радостью в них вступивши, корабль с мощных плеч опустили.
Бешеным псам наподобье, потом, взад-вперед устремляясь,
Долго источник искали, — сухая прибавилась жажда
К горьким лишениям их и к печалям, и были не тщетны
Поиски их. Они подошли к тому месту святому,
Где охранял пред тем накануне плоды золотые,
Ладон, ужасный змей, на лугу Атланта. Кругом же
Нимфы тогда Геспериды резвились и сладостно пели.
Но в это время уже был Гераклом убит он и трупом
У ствола недвижимо лежал, там у яблони. Только
Кончик хвоста дрожал, с головы ж начиная до черной
Был он спины совсем бездыханен, и, так как Лернейской
Гидры горький яд был в крови оставлен стрелами,
Всюду в ранах гниющих гнездились присохшие мухи.
Геспериды ж вблизи, заломив белоснежные руки,
Над головой своей русой, стенали. Герои толпою
К ним подошли. Они ж в один миг при их появленьи
В землю и пыль обратились. Орфей сразу понял, что божье
Чудо пред ним, и к ним за друзей обратился с мольбою.
«Милость свою вы нам благосклонно явите, богини,
Сопричислены ль вы к небожительниц светлому лику
Или наземных богинь, иль «Нимфы пустынь» ваше имя!
Нимфы, о, Нимфы, род вы святой Океана, пред нами
Лик свой воочью явив, нам, жаждущим, вы укажите
Или какой-нибудь из скалы льющей воду источник,
Или святой родник, из земли бьющий, коим, богини,
Мы облегчить бы смогли палящую жажду. А если,
По морю путь свершая, придем мы в Ахейскую землю,
Тысячи мы принесем вам даров, как и главным богиням,
Возлиянья свершим и пиры в благодарность устроим».
Так громким голосом их он молил, и они пожалели,
Страждущих
4. СЛАВЯНСКИЕ ПРЕДАНИЯ ОБ АТЛАНТИДЕ
(ИЗ «ЗВЕЗДНОЙ КНИГИ КОЛЯДЫ»)
СВЯТОГОР И ПЛЕНКА
— Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как обрел жену Святогор, как родил Златогорушку Майю!
— Ничего не скрою, что ведаю…
Как в высоких горах в Святогорье подпирает Столп небеса. И Перун бьет в небушко молнией, и твердеет небесный свод.
Как во том святом Святогорье то не горушка всколыхалась —то езжал Святогорушка Родович. Конь его — выше леса стоячего, задевает шлем тучи ходячие…
Вопрошал Святогорушка Макошь:
— Ты поведай мне, Макошь-матушка, как узнать свою мне судьбинушку?
Отвечала ему Макошь-матушка:
— Ты езжай прямою дорожкою. Проезжай вдоль морюшка Черного и поскакивай прямо к росстани, и потом налево сворачивай. И пускай коня во всю прыть, и скачи скорее на Север. Там у гор высоких Ирийских ты Сварога отыщешь в кузне — там узнаешь свою судьбину!
Поскакал Святогорушка к Ирию по дороженьке прямоезжей. И свернул налево от росстани, и пустил он вскачь своего коня. Стал тут конь Святогора поскакивать, реки и леса перескакивать, а долинушки промеж ног пускать.
Вот доехал он до Ирийских гор, до того ли древа великого и до камешка Алатырского. Видит он — в долинушке кузница, а в той кузнице — то не гром гремит, то Сварог кует тонкий волос.
— Что куешь, кузнец? — Святчэгор спросил.
— Я кую судьбинушки ниточку. Тех, кто нитью той будут связаны, — узы брачные вскоре свяжут.
Святогор спросил:
— Где ж моя судьба? С кем же мне суждено венчаться?
— А твоя невестушка за морем — на великом Поморском острове. Триста лет лежит и не движется, бела кожа ее — как слова кора, ну а волосы — что ковыль-трава!
И решил тогда Святогорушка:
— Я отправлюсь в царство Поморское и убью невесту ужасную!
Вот приехал он в царство бедное, подъезжал к домишку убогому. Никого в той избушечке не было, лишь лежало там чудо-юдушко. Кожа чудища — как елова кора, ну а волосы, что ковыль-трава.
— То невеста моя нареченная! — ужаснулся тут Святогорушка.
Вынимал тогда он златой алтын, положил его в изголовье, а потом поднял свой тяжелый меч и ударил им чудо-юдище.
И уехал прочь ко Святым горам.
