План был несложный, если не учитывать, что Таубе — опытный и видавший виды гестаповец.
Таубе познакомился с Будницким возле ларька Бабакина. Произошло это около шести часов вечера, на город уже опустились ранние зимние сумерки. Проинструктированный Бабакиным, Будницкий довольно удачно вел роль хамоватого деятеля черного рынка. Таубе не собирался очертя голову лезть в аферу. Он пожелал встретиться с Будницким через день, объясняя, что сейчас он без денег.
— Я вам не девка — через день бегать на свидания, — сказал Будницкий и сделал вид, что хочет уйти.
— Подождите… — Таубе пошел рядом с ним. — Чего вы торопитесь? Деньги и послезавтра — деньги.
— У меня свои планы, а у вас — свои, — равнодушно сказал Будницкий.
— Давайте пройдем до гостиницы, я возьму деньги, — предложил Таубе.
— Да что вы, ей-богу? — Будницкий с усмешкой смотрел на Таубе. — Идете на дело с пустыми руками, а я потом гуляй с вами по городу!
Будницкий свернул в переулок и прибавил шагу. Таубе не отставал.
— А откуда у вас золото? — вдруг спросил он.
Будницкий остановился, в одно мгновение заметив, что в переулке, кроме идущих впереди двух женщин, никого нет.
— Я еще не арестованный, чтоб меня допрашивать, — сказал он. — Нужен вам товар — берите, не нужен — до свидания.
Неизвестно, что замышлял Таубе, но он вдруг быстро опустил руку в карман пальто. В то же мгновение он получил сильный и точный удар финкой в грудь и без звука свалился.
Будницкий исчез в проломе стены разрушенного дома…
Весь этот вечер Кравцов находился в гестапо, составлял сводку агентурных донесений для Клейнера.
Ровно в десять ноль-ноль он понес сводку Клейнеру. Войдя в его кабинет, сразу понял: что-то случилось. Оба заместителя Клейнера встревоженные стояли перед его столом, слушая разговор Клейнера по телефону.
— Так… так… Еще раз назовите улицу… — Клейнер записал название улицы. — Так… так… Действуйте! — Он швырнул трубку на рычаг и посмотрел на своих заместителей. — Да, это факт. Труп опознан. — Клейнер увидел стоявшего возле двери Кравцова. — Что вам нужно?
— Вы приказали сдать сводку в двадцать два ноль-ноль.
— Давайте…
Кравцов отдал сводку и повернулся уходить.
— Когда Таубе покинул здание? — спросил Клейнер.
— Я видел его только перед обедом, — ответил Кравцов. — Послать его к вам?
— Не надо. Идите.
На другой день уже на всех трех этажах гестапо было известно об убийстве Таубе. Встретившийся Кравцову в коридоре Грюнвейс сказал:
— Кокнули красные нашего польского героя. Советую по вечерам в городе не болтаться. — Грюнвейс изобразил из пальцев, наведенных на Кравцова, пистолет. — Пиф-паф!
Официального объявления о смерти Таубе не последовало. Тело его самолетом было отправлено в Ригу. Там жили родственники убитого.
Глава 45
Новая встреча Маркова с секретарем подпольного обкома товарищем Алексеем происходила уже в городе. Явочная квартира находилась в самом центре города, из ее окон было видно здание гестапо. Уже в этом была примета нового времени и нового этапа борьбы. Встретив Маркова, товарищ Алексей, смеясь, сказал:
— Хорошо бы в следующий раз встретиться на моей довоенной квартире, это всего через два дома отсюда. Но, увы, пока там еще живет военный комендант города. Пора, пора наводить здесь порядок.
— Я вспомнил сейчас нашу первую встречу под обломками мельницы, — рассмеялся Марков.
Они сели к столу, на котором шумел начищенный медный, самовар.
— Начнем с чайку, — сказал товарищ Алексей, потирая руки. — Что может быть лучше спокойного разговора под стаканчик горячего чаю, когда за окном в это время жмет мороз?
Они пили чай и говорили о самых разных и не очень важных вещах. О том, что зима что-то задерживается нынче, что бриться с холодной водой, оказывается, не только можно, но даже приятно, что война научила наших людей не только воевать, но и еще черт знает чему. Этот разговор про всякое, а не про главные свои дела доставлял обоим удовольствие — да, оказывается, уже можно спокойно посидеть за чайком и потолковать, о чем хочется, точно забыв, что наискосок через площадь — гестапо.
— У нас в один партизанский отряд, — рассказывал товарищ Алексей, — попал директор самого модного в Минске женского пошивочного ателье. Все начальственные жены в очередь, бывало, к нему записывались, и директор, будь уверен, не терялся, с помощью наших жен добивался, чего хотел. Квартиру — пожалуйста, путевку в Кисловодск — пожалуйста. Сам мне недавно рассказывал. Жил, говорит, как царь, в полное свое удовольствие. Сам он мужик, надо сказать, красивый и, конечно, одевался по последней моде. На всех театральных премьерах места имел в первом ряду. Ну вот. А сейчас он один из лучших подрывников, и я ему как раз недавно орден вручал. Спрашиваю у него, что самое трудное было в его партизанской жизни. Он вполне серьезно говорит: «Самое трудное — это закручивать портянку в сапог, который на три номера больше. У меня, — говорит, — вся первая зима ушла на то, чтобы научиться…»
— А я вот научился спать по заказу, — смеясь, сказал Марков. — До войны страдал бессонницей, таблетки на ночь глотал. А здесь научился спать. Есть полчаса между сеансами связи — сплю. И будить не надо. Ровно через тридцать минут сон сам выключается.
— Мои не подводят вас? — спросил товарищ Алексей.
— Что вы! Разведчики что надо. Спасибо.
— Я впервые вплотную столкнулся с вашей работой; думал раньше, что специальность у вас особенная, а оказалось, что ваша работа — это тоже борьба, смелая, даже дерзкая, умная, хитрая, и если у человека эти качества есть, разведчик из него наверняка получится. А война показала, что у нас людей с такими качествами сколько хочешь.
— Вообще да, — согласился Марков и, улыбнувшись, добавил: — А остальное уже опыт и кой-какие специальные знания.
— Кой-какие? — товарищ Алексей, лукаво прищурясь, смотрел на Маркова. — Ну ладно, оставим эту тему, а то вы еще пройдетесь насчет того, что все могут вести и партийную работу тоже.
— Я как раз к этому и приготовился, — рассмеялся Марков.
— Хочу информировать вас о своих делах, — сказал товарищ Алексей серьезно. — Я только что вернулся из Москвы. Летал на совещание. Там был и ваш начальник Старков. Потом я с ним отдельно беседовал. Дело в том, что нынешние весна и лето для нас — решающая пора. Будет большое наступление армии, и большая наша работа ей в помощь. Надо думать, и ваша тоже.
Товарищ Алексей пододвинул к себе карту, лежавшую на другой половине стола, надел свои очки и начал рассказывать, показывая на карте. Многое из того, что он говорил, Марков уже знал, но все же общей картины надвигавшихся весенне-летних событий он себе не представлял. Теперь он увидел ее во всем сложном сплетении задач армии, партизан, подполья и, конечно же, разведки.
